Первый царский на ЮБК

В 1852 году Николай I приехал в Нижнюю Ореанду принимать дворец. Это был его последний визит сюда, в 1855-м он умер. Александра Фёдоровна умерла в 1860-м, завещав имение своему второму сыну — великому князю Константину Николаевичу, который владел им более 30 лет. Он часто приезжал в Ореанду, называл её земным раем, а после выхода в отставку в 1881-м жил здесь почти постоянно. В ночь с 7 на 8 августа 1881 года пожар уничтожил прекрасный дворец. По одной из версий, огонь вспыхнул «из-за неосторожного обращения с папиросами детей дворовых служащих». В тот день был ураганный ветер, и пламя быстро охватило всё здание – уцелел только каменный остов. На восстановление дворца требовалась большая сумма, которой великий князь не располагал: «От Матушки я получил прекрасный дворец, его более нет, восстанавливать его я никогда не буду в состоянии. Пусть же из остатков его созиждется храм Божий».

Благородная простота

Вокруг росли могучие вековые дубы, на самом большом из них сделали оригинальную колокольню. На этой своеобразной звоннице была устроена площадка из двух досок, к ней вела деревянная лестница с перилами. Колоколов было пять, самый большой весил 160 кг, самый маленький — 3 кг.

Торжественное освящение храма Покрова Пресвятой Богородицы состоялось в 1885 году. Храм отличался богатым убранством. Оконные рамы в барабане и большие кресты, украсившие наружные стены, были изготовлены из белого каррарского мрамора. Резной иконостас сделан из ореха, дуба, кипариса и можжевельника. Часть храма была расписана известными русскими художниками, часть украшена мозаичными образами, созданными известным итальянским мастером Антонио Сальвиати (некоторые из этих мозаик сохранились до наших дней). Главным же достоинством церкви, по мнению великого князя Константина Николаевича, была её «изящная и благородная простота […] согласие и благородство всех линий».

Фундамент храма. Апрель 1885 г. Фотография Ф.П. Орлова

Сооружение стен храма. Апрель 1885 г. Фотография Ф.П. Орлова

Возведение арок и сводов храма. Июнь 1885 г. Фотография Ф.П. Орлова

Воздвижение креста на купол храма. 19 августа 1885 г. Фотография Ф.П. Орлова

Покровский храм в Ореанде. 1886 г.

В 1837 г., императрица Александра Фёдоровна получает в подарок имение Ореанда от своего супруга Николая I и заказывает проект дворца берлинскому архитектору Карлу-Фридриху Шинкелю. Предложенное в 1839 г. архитектурное решение К.Ф. Шинкеля вызвало восхищение царской семьи, но от проекта отказались по причине высокой стоимости.

В 1840 г. для создания новой версии проекта пригласили профессора Андрея Ивановича Штакеншнейдера. «Проект дворца в Ореанде» стал одним из лучших творений архитектора А.И.Штакеншнейдера.

Петергбургский зодчий, сохранив общую идею, стиль и планировку задуманного ансамбля, полностью изменил его масштаб. Он значительно уменьшил размеры будущего дворца и, переместив его с вершины горы на одну из горных террас, спускающихся к морю, смягчил «крепостной» характер здания. За основу композиции А.И. Штакеншнейдер взял план римского дома с атриумом, окруженным дорическими портиками. Он стал центром, вокруг которого были сгруппированы парадные интерьеры. Внешняя архитектура дворца носила ярко выраженный ренессансный характер. В 1842 году император утвердил новый проект. Строительство дворца продолжалось 10 лет и было полностью завершено к осени 1852 года. Мастера трудились под руководством архитекторов Л.В. Камбиаджио и К.И. Эшлимана. Всеми каменными работами от начала и до завершения стройки заведовал англичанин Вильям Гунт.

На фоне суровых скал и тёмной растительности царский дворец казался «волшебным замком», он выглядел лёгким и воздушным благодаря белизне инкерманского камня, открытым галереям и балконам, живописному завершению крыши.

В ночь с 7 по 8 августа 1881 г. пожар уничтожил прекрасное творение архитектуры XIX века, и только через 66 лет руины царского дворца были разобраны. После окончания Великой Отечественной войны, по приказу Генерального секретаря ЦК ВКП(б) И.В. Сталина началось строительство санаторного комплекса «Нижняя Ореанда» .

В 1958 году на месте где располагался царский дворец, по проекту архитектора М.Я. Гинзбурга был построен главный корпус санатория (ныне корпус «Империал»). Поскольку строительство этого корпуса завершалось уже после смерти Гинзбурга, когда тенденции «помпезности» и «украшательства» в советской архитектуре из года в год усиливались, то проект претерпел изменения в сторону обогащения внешнего облика и особенно интерьеров здания. Корпус выстроен в виде роскошного двухъярусного «римского» дворца с широкими лестницами, ведущими на второй ярус.

Одновременно с корпусом «Империал» были построены береговой лифт, причалы и укрепительные сооружения пляжа.

После Октябрьской революции интерес к «Нижней Ореанде» проявляется в конце 1930-х годов, когда по указанию И.В. Сталина в Крыму начинается строительство новых курортных здравниц.

Одним из ведущих архитекторов по их возведению стал М.Я. Гинзбург.

Гинзбург много работал в Крыму. В 1917-1921 годах он жил на полуострове и изучал народное зодчество крымских татар. Переехав в Москву, в 1925 году Гинзбург и братья Веснины организовывали Объединение современных архитекторов, в которое вошли ведущие конструктивисты.

В начале 1930-х гг. М. Я. Гинзбург возглавлял группу проектировщиков, работавшую над проектом районной планировки Южного берега Крыма. Санаторий «Нижняя Ореанда» — первый санаторий на Южном берегу Крыма, построенный после окончания Великой Отечественной войны.

Работать над проектом архитектор Гинзбург начал еще в 1940 году. Но строительство первой очереди санаторного комплекса «Нижняя Ореанда» осуществилось только в 1948 г., уже после его смерти.

Одновременно с корпусом-люкс (ныне «Кремлёвский») был выстроен административный корпус, а также вся инфраструктура, необходимая для жизнедеятельности санатория.

Корпус «Кремлёвский» был возведён в скромном палладианском стиле с использованием элементов конструктивизма. В плане он представлял собой замкнутый прямоугольник с арочными проёмами на фасадах и внутренним двором-атриумом и был рассчитан всего на 40 мест. Здание расположено на пологом рельефе с понижением в сторону моря и примыкает к крутому спуску, ведущему к берегу.

В 1950 году также по проекту М.Я. Гинзбурга было построено здание Лечебного корпуса санатория «Нижняя Ореанда». В элитной здравнице работали лучшие врачи-курортологи и было установлено новейшее медицинское оборудование того времени.

К концу 50-ых годов прошлого столетия «Нижняя Ореанда» стала любимым местом отдыха руководителей страны и вождей Коммунистической партии Советского Союза, выдающихся деятелей науки, культуры и искусства.

Здесь неоднократно бывали Нобелевские лауреаты Н. Басов и А. Прохоров, академики Л. Ландау и И. Курчатов, режиссеры Н. Сац, И. Пырьев, С. Образцов, Е. Матвеев, актеры И. Ильинский, Р. Плятт, И. Макарова, певицы Л. Зыкина и М. Биешу, балерины О. Лепешинская, Г. Уланова и М. Плисецкая, а также известные политики, дипломаты и многие другие легендарные личности XX века.

Храм Пресвятой Божией Матери в Ореанде был построен в 1885 году по заказу Великого князя Константина Николаевича Романова.

Храм выполнен в грузино-византийском стиле по проекту академика архитектуры А.А.Авдеева. Церковь была богато украшена мозаичными образами и орнаментами работы итальянского мозаичиста Антонио Сальвиати. В украшении храма также принимали участие такие знаменитые живописцы и орнаментисты как князь Г.Г. Гагарин, бывший Вице-президент Императорской Академии художеств в Санкт-Петербурге, академики Д.И.Гримм, М.В.Васильев.

В конце XIX-начале XX вв. храм считался одним из красивейших на Южном берегу Крыма. В этом благодатном месте служил святой праведный Иоанн Кронштадтский. Начиная с Александра III, вся царская семья молиласьздесь, когда отдыхала на Южнобережье.

В 1924 году храм был закрыт и передан в ведение ОХРИСа, чтобы использовать его в качестве экскурсионного объекта как памятник архитектуры. В 1928 году, храм предполагали снести, но вступились защитники памятников культуры и храм уцелел. В послевоенный период церковь использовалась под механические мастерские, строительный и овощной склады.

В 1992 году храм вернули Церкви. И теперь мы снова можем видеть редкое изображение Спасителя в отроческом возрасте, двенадцать апостолов, полный образ иконы Покрова Пресвятой Богородицы и частично сохранившиеся лики святых.

Парк в Ореанде начал формироваться еще в 30-х годах XIX века под руководством английского садовника В. Росса. Он разбивался в ландшафтном стиле. Планировка его и новые насаждения делались таким образом, чтобы сохранить своеобразие Ореанды, не нарушая ее «дикой» , первозданной красоты.

Основная планировка парка была проведена в период построения дворца. В апреле 1849 года архитектор Штакеншнейдер составил генеральный план переустройства всего сада и детальный проект части сада вокруг дворца. Как пишет Штакеншнейдер, «дворец построен на таком месте, где крутом его должен быть разведен сад», а поэтому он предлагает «спланировать и отделать площадь перед дворцом до 625 кв. саж», высадить 1 тысячу разных деревьев и до 5 тысяч кустарников разных сортов.

Новые посадки представляли субтропики различных районов всего земного шара. Однако, делая многочисленные посадки, садовники органично включали в них экземпляры местной крымской флоры. До сих пор в центре парка, напротив главного корпуса, возвышается огромный восточный платан. Платан восточный (также чинар, чинара) - древесное растение, вид рода Платан (Platanus), семейства Платановые (Platanaceae). В природе восточный платан достигает колоссальных размеров и исключительного долголетия.

Великолепный платан Нижней Ореанды — это самый крупный и один из самых старых платанов на Южном берегу. Его возраст насчитывает более 200 лет, высота 30 м. и окружность ствола составляет 6,5 м.

Этот платан на протяжении всего XIX века бережно охранялся, вокруг него не делалось никаких посадок. В результате своими могучими широко разметавшимися в стороны и опустившимися до земли ветвями, платан образовал своеобразный шатер.

Под этим деревом любил отдыхать и проводить военные смотры в октябре 1910 г. и мае 1912 г. последний правитель Российской империи Николай II. Здесь прогуливались Некрасов, Бунин, Чехов, Айвазовский и многие другие великие и знаменитые ценители красот Нижней Ореанды навсегда вписавшие свои имена в мировую историю.

В 1920 г. после установления советской власти в Крыму, Ореанда, как и другие царские имения, была национализирована. В летний период под сенью платана устраивались лагеря отдыха для строителей «нового мира».

На сегодняшний день дерево платана восточного является настоящей гордостью парка Нижней Ореанды. Оно относится к категории памятников природы, считается уникальным и имеет самостоятельную научную, эстетическую и историческую ценность.

В 1825 году император Александр I, по приглашению графа М. Воронцова, совершает поездку по Крыму. Проезжая Ореанду, он настолько поражён её красотой, что решает основать здесь свое имение.

Однако в том же 1825 году Александр I умирает, и имение по наследству переходит к его младшему брату Николаю.

В 1837 году император Николай l отправляется в путешествие по Крыму и 17 сентября 1837 г. царская семья направляется в Ореанду. Вот как описывает очевидец их прибытие: «Приехав к воротам, ведущим в Ореандский парк, император остановил лошадь и подошёл к императрице объявил, что он дарит ей Ореанду.

В тот же день осмотрели возведенные по проектам архитектора Ф. Эльсона постройки: «домик с башней» для гостей, оранжерею, дома управляющего имением, садовника и винодела. К Высочайшему приезду тщательно отремонтировали и небольшой «императорский» домик, в котором в 1825 году останавливался Александр I и обедал с друзьями: покрыли крышу черепицей, изменили потолок, а к фасаду пристроили галерею.

После кончины 20 октября 1860 года императрицы Александры Федоровны, Ореанда перешла во владение Великого князя Константина Николаевича и вплоть до 1894 г. пребывала в статусе великокняжеского, а не царского имения.

1881 год оказался для Константина Николаевича роковым.

1 марта в Петербурге взрывом бомбы террориста Гриневицкого был убит император Александр II. С ним окончилась эпоха либеральных реформ, которые вели страну к конституционной монархии. При новом императоре Александре lll великий князь оказался не у дел. Он был отстранен почти от всех занимаемых должностей.

Лето 1881 г. князь проводит в Ореанде. В ночь с 7 на 8 августа произошло драматическое событие — в Ореанде сгорел дворец по недосмотру. После пожара Константин Николаевич решил обосноваться в «императорском домике», в котором и жил во время теперь уже частых и длительных приездов в свое любимое имение Ореанда. В связи с этим домик переименовали в «адмиральский» - по званию его хозяина.

В Адмиральском домике фасад здания был решен в стиле татарской народной архитектуры со стрельчатыми окнами и деревянной галереей с резьбой. В левой половине располагалась комната Константина Николаевича, а через сени, в правой — комната адьютанта. Несколько небольших комнат в задней части домика занимала прислуга.

Великий князь Константин Николаевич прожил в этом домике с 1881 — 1889 гг. В 1889 году после инсульта, парализованный, он был перевезен в свое имение Павловск под Петербургом.

В укромном уголке великолепного парка «Нижней Ореанды» с классическим розарием, ухоженными клумбами, и аккуратными дорожками расположена изящная беседка «Айвазовского». Из неё открывается чудный вид на Большую Ялту.

Здесь, где лазурное небо сливается с безбрежной синью, часто писал морские пейзажи И.К.Айвазовский (1817-1900).

Замечательного мариниста связывала тесная и многолетняя дружба с владельцем имения Великим князем Константином Николаевичем Романовым. Как вспоминает внук художника в своих морских записках «из далёкого прошлого», изданных а 1948 г. обществом русских офицеров в Америке – Великий князь и великий художник всегда переписывались и на письменном столе И.К.Айвазовского постоянно стоял портрет Константина Николаевича. Такая же дружба связывала художника и со свитой Великого князя, поэтому Константин Николаевич свои телеграммы Айвазовскому подписывал: «Твои Ореандские друзья».

Сегодня белоснежная беседка, названная в честь выдающегося художника-мариниста, — любимое место отдыха и вдохновения философов, романтиков и влюблённых. Здесь, в покое и уединении, продолжают создавать свои художественные произведения современные живописцы и поэты.

Владельцы Ореандского имения стремились сделать всё так, чтобы и в английском саду, и в лесопарке чувствовалось «тихое, отрадное спокойствие». Проектируя ландшафтный парк в Ореанде, архитектор А.Штакеншнейдер использовал естественные природные ситуации, преображая их в ландшафтные объекты.

Одним из таких объектов стало «Лебединое озеро», расположенное близ дворца у самого подножия скалы, вершина которой была украшена ротондой.

Когда смотришь сейчас на живописный уголок парка с прудами, окружёнными бамбуковой рощей, трудно себе представить, что когда-то на этом месте было болото. Планируя этот участок парка, Штакеншнейдер писал в своих предложениях: «Под скалой (на которой установлена ротонда) имеется несколько ключей, и от оных место это обратилось в болото, почему необходимо нужно на тех местах вырыть небольшие пруды с сохранением больших дерев». Пруды предлагалось выкопать глубиной в 1,5 аршина (для этого надо было вырыть грунт до 20 куб саж.), «дно обложить мелкими каменьями, а берега - крупными».

Вокруг прудов были высажены тюльпанные деревья и бамбук.

В пруды запустили белых лебедей, которые пополнялись трогательным потомством, величаво скользящим по зеркальной поверхности прудов.

В 1837 году император Николай I дарит своей жене императрице Александре Федоровне имение Нижняя Ореанда, доставшееся ему в наследство от его брата императора Александра I.

В 1842-1852 гг. происходит строительство первого императорского дворцового комплекса в Крыму в Нижней Ореанде по проекту архитектора А. Штакеншнейдера.

Первой постройкой в дворцовом комплексе (1843 г.) стала прекрасная белокаменная ротонда. Она увенчала один из утесов Ореанды. Ротонда была выполнена в стиле «неогрек» и представляет собой восемь семиметровых колонн дорического ордера, высеченных из керченского штучного камня лучшего качества с прекрасной проработкой капителей, архитравов, карнизов. Ротонда сразу стала визитной карточкой царского имения. От дворца к ней вела лестница в несколько сот ступеней. От ротонды открывались чудесные виды на Ялту и Южное побережье.

После пожара во дворце в 1882 году ротонда стала единственным архитектурным объектом, оставшимся от первоначального дворцового комплекса. С начала XX века, это было наиболее посещаемое место на Южном берегу Крыма.

Особенно любил прогулки из Ливадии по Горизонтальной тропе император Николай II, который вместе с семьей и свитой часто посещал ротонду.

Неповторимым украшением Нижней Ореанды являются скалы и горы. Самой эффектной из этих гор представляется скала Крестовая, носившая в древности название Урьянда, площадь которой составляет 7 га. Высота над уровнем моря - 204 м., из них 176 м. — это крутой обрыв, у подножия которого разрослась можжевеловая роща. На склонах скалы растёт много зарослей земляничника и можжевелово-фисташковый лес с 500-700-летними деревьями.

На вершине скалы Урьянда археологами были обнаружены остатки средневекового города, существовавшего здесь с VIII века.

После 1837 года название скалы Урьянда было изменено на Крестовая. Это изменение было связано с посещением Крыма семьей императора Николая I, который подарил Ореанду своей жене императрице Александре Федоровне.

В одно из посещений Ореанды императрица Александра Федоровна вместе с графом и графиней Воронцовыми, поднялась на вершину скалы Урьянда, установила там деревянный крест и посадила собственноручно куст вечнозеленого лавра. Впоследствии этот крест был заменен на чугунный высотой 3,5 м. С тех пор скала стала называться Крестовой.

В 1955 г. на Крестовой состоялся первый чемпионат СССР по скалолазанию.

С 1965 г. скала является комплексным памятником природы.

С 1861 по 1892 г.г. владельцем Ореанды был великий князь Константин Николаевич, и несомненно, что одна «из затей художника» (как о том писалось в путеводителе) принадлежит именно ему.

Великий князь Константин Николаевич родился в 1827 году. Его отец император Николай I решил, что Константин должен сделать карьеру военного моряка и спяти лет поручил его воспитание выдающемуся моряку и учёному — адмиралу Фёдору Литке. По сути, он был первым отпрыском Дома Романовых, который стал профессиональным моряком.

21 января 1853 года Константин Николаевич вступил в управление морским министерством и был произведён в вице-адмиралы.

Как человек, посвятивший свою жизнь морскому делу, Константин Николаевич решает украсить парк в своей любимой Ореанде небольшими водоёмами, которым была предана форма южных морей, входивших в состав Российской империи.

В 1879 году на территории парка, неподалёку от Адмиральского домика были созданы оригинальные макеты бассейнов, которые повторяли контуры Чёрного, Азовского, Каспийского и Аральского морей.

Вокруг водоёмов были высажены вечнозелёные растения. Аккуратной и регулярной их стрижкой садовники добивались очертаний Крымских гор и Кавказского хребта.

Парк в Нижней Ореанде начал формироваться еще в 30-х годах XIX века под руководством английского садовника Росса, и разбивался в ландшафтном стиле. Во всех планах того времени парк назывался «английским садом».

В течение весны 1837 г. выписывали и получали из Риги из большого «Ботанического заведения Карла Вагнера» саженцы деревьев и рассаду цветов. В то время в парке было высажено несколько разновидностей магнолий, 22 вида георгин, туберозы, анемоны, камелии, пеларгонии, фиалки, портулак и много других цветов. Основная планировка парка была проведена в 1840-х гг. в период построения дворца для императрицы Александры Федоровны. В 1849 г. архитектор Штакеншнейдер составил генеральный план переустройства всего сада и детальный проект части сада вокруг дворца и предложил высадить 5 тысяч кустарников разных сортов.

Она расколота на две огромные серые глыбы и высится у морского берега. В ней спрятан грот, остаток пещеры, в которой в начале XX века археологом Жуковым была обнаружена стоянка первобытного человека. Скала Мачтовая и грот интересны не только как природные и археологические памятники. Во времена, когда Ореанда принадлежала царствующей семье Романовых, на Мачтовой скале поднимался императорский флаг на флагштоке высотой 16 м, его уключины сохранились и по сей день.

В период первой русской революции (1905-1907 гг.) в гроте «под носом у царя» находилась подпольная типография Ялтинской организации РСДРП, в которой печатались прокламации с призывами о свержении самодержавия.

В советское время скала Мачтовая и её грот были задействованы в съёмках популярных приключенческих фильмов «Дети капитана Гранта», «Остров сокровищ», «Морской охотник» и др.

Ореанда сохранила свою неповторимую красоту и редкую на побережье тишину. Она господствует и над большим старинным парком, и над обнаженными скалами, придающими местности суровый вид. От них, как полагали некоторые исследователи, и произошло название Ореанды — «скалистая»

Прогуливаясь по Ливадии, вышел на Царскую тропу и, даже не подозревая об этом, повторил путь Ники и Алекс в далёком 1894 году, когда они ходили на обедню в храм в Нижней Ореанде Любовь последнего российского императора . Затем уже как император и императрица они частенько здесь прогуливались.

Хотя церковь Покрова Пресвятой Богородицы построена только в 1885 году, но имеет занимательную предысторию.

Непонятная была политика российских императоров по отношению к христианам Крыма. Греков, испокон века проживавших в Крыме и переживших многих завоевателей, вместе с другими христианами вывели из Крыма в 1778 году и поселили в Приазовье. Вместе с греками в числе переселенцев были армяне, грузины, болгары и валахи. Всего было депортировано 31386 христиан. Я, будучи на Родосе, познакомился с одним таким давним потомком этих греков, жившего в Мариуполе.

Когда в 1783 году Крым присоединили к России, греков из Приазовья возвращать не стали. При этом русское правительство было заинтересовано в полном заселении и хозяйственном освоении новых территорий. Вместо христиан, ранее живших в Крыму, начали поощрять и призывать к переселению греков из континентальной Греции и островов Архипелага. Да и не только греков, бывших православными, но даже католиков и протестантов из различных стран Европы. До сих пор в Крыму встречаются протестантские и католические храмы.

Из переселенных греков в 1789 году был сформирован Балаклавский пехотный батальон,который охранял побережье от Севастополя до Феодосии. В 1809-1831 годах его командиром был Феодосий Дмитриевич Ревелиотис, деятель греческого национально-освободительного движения против турецкого ига, ставший генералом российской армии. Полк охранял Южное побережье Крыма. Предприимчивый грек, видимо был потомком хитроумного Одиссея, скупил множество земель в районе Мухалатки, Кукук-Коя, Кекенеиза, Симеиза, Алупки, Ореанды, Ливадии. Ф.Д. Ревелиотис стал продавать свои земли только тогда, когда, в связи с предстоящим строительством дороги Симферополь - Ялта - Севастополь цены на них резко поднялись.

Представители дворянской элиты Российской империи стали интересоваться землями Южного берега Крыма. Нижнюю Ореанду купил у Ревелиотиса 29 октября 1823 года граф Александр Григорьевич Кушелёв-Безбородко (1800 - 1855).

В центре венценосная чета: Александра Федоровна (1798 -1860) и Николай Первый (1796 -1855). Обрамляют фотографию родителей дети: Александр (1818-1881) , Мария (1819-1876), Ольга (1822-1892), Александра(1825 -1844), Константин(1827-1892) , Николай(1831-1891), Михаил(1832-1909).

Александра Фёдоровна (урождённая принцесса Фридерика Луиза Шарлотта Вильгельмина Прусская) была дочерью прусского короля Фридриха Вильгельма III. Поэтому к подарку отнеслась ответственно, решив построить дворец для проживания. Проект дворца она заказала Карлу Фридриху Шинкелю (1781 - 1841), немецкому архитектору, построившему множество прекрасных зданий в Пруссии. Проект очень понравился, но подсчитав предполагаемые затраты на строительство, вежливо с ним распрощались, на прощание щедро одарив. Не откладывая дела в долгий ящик был заказан проект другому архитектору, на это раз из Санкт-Петербурга, Андрею Ивановичу Штакеншнейдер (1802 - 1865). Этот проект был утверждён Николаем Вторым в 1842 году и началось строительство, продлившееся в течение 10 лет. Надзирающими архитекторами были Людвиг Валентинович Камбиаджио (1810-1870) и уже знакомы нам Эшлиман Карл Иванович (1808-1893) . А каменными работами заведовал англичанин Вильям Гунт, до этого участвовавший в строительстве Воронцовского дворца в Алупке.

В 1852 года царская семья посетила Ореанду, в которой возвышался красавец дворец.

Но семья его регулярно бывала в крымском имении, здесь часто отдыхала жена Константина Николаевича Великая княгиня Александра Иосифовна, урождённая Александра Саксен-Альтенбургская (1830- 1911), с детьми, коих у них было шестеро: четыре мальчика и две девочки, одна из девочек Ольга Константиновна станет греческой королевой. Разница в возрасте между старшим и младшим ребенком была 12 лет.

Интересно, что в имение пускались желающие. Так в 1867 году здесь побывал знаменитый американский писатель Марк Твен (1835–1910). В своей книге "Простаки за границей" он вострогается имением: "Здесь прелестно. Красивый дворец со всех сторон обступают могучие деревья старого парка, раскинувшегося среди живописных утесов и холмов...Дворец построен в стиле лучших образцов греческой архитектуры, великолепная колоннада охватывает внутренний двор,обсаженный редкостными благоухающими цветами, а посреди бьет фонтан – он освежает жаркий летний воздух."

Когда 7 августа 1881 года начался пожар, то Великий князь был в имении. Пожар продолжался ночью и утром следующего дня. Большую часть мебели удалось спасти, включая любимый князем рояль. Дворец было решено не восстанавливать, частично он развалины были разобраны и можно было подумать, что это античные развалины, сохранившиеся от древних греков.

На новом месте. в дубах, князь решил построить храм в память о своей матери. Выбранный стиль он охарактеризовал как грузино-византийский, а проект заказал Алексею Андреевичу Авдееву (1819–1885), который реализовал много проектов на Юге России, в том числе и в Крыму. Одним из самых известных проектов является Владимирский собор в Севастополе. Скорректировал и окончательно завершил проект храма для Ореанды после смерти Авдеева бывший вице-президент Императорской Академии художеств, знаток византийского искусства и церковной живописи князь Григорий Григорьевич Гагарин(1810–1893).

Сначала Константин Николаевич хотел освятить храм в честь Пресвятой Троицы, но потом переменил своё решение и храм посвящен Покрову Пресвятой Богородицы.

По распоряжению Константина Николаевича начиная со 2 мая 1885 ялтинским фотографом Федором Павловичем Орловым периодически велась фотосъемка стройки. Ф.П.Орлов (1844 г. – умер после 1906 г.), купец II гильдии. Серьезно увлекался фотоделом, часто выполнял заказы царской семьи по созданию альбомов с видами Крыма. Благодаря ему мы может видеть как возводился храм.

Коллаж "Строительство храма в Нижней Ореанде" (Фотографии Ф.П. Орлова) В центре: построенный храм (1886 год) По краям этапы строительства: 1).Апрель 1885 г. Фундамент храма; 2).Апрель 1885 г. Сооружение стен храма; 3).Июнь 1885 г. Возведение арок и сводов храма; 4).19 августа 1885 г. Воздвижение креста на купол храма; 5).Сентябрь 1885 г. Внешняя отделка купола храма.

Сейчас возле храма имеется звонница, появившаяся в 2001 году,

Мозаика в храме сделана венецианцем Антонио Сальвиати (1816 - 1890).

Очень красив алтарь церкви,

В храме можно фотографировать, особенно если Вы небольшое пожертвование совершите. Храм напоминает собой крест, вписанный в прямоугольник.

После смерти Константина Николаевича храм содержали его сыновья – Великие князья Константин Константинович(1858 -1915) , генерал, президент Российской Академии наук и поэт, известный под псевдонимом К.Р., и Дмитрий Константинович(1860 -1919) , командир
лейб-гвардии Конно-гренадерского полка.

Сбоку от церкви стоит бюст Иоанну Кронштадскому.

В 1924 году храм был закрыт, в 1926 году был передан санаторию и в храм стали водить экскурсии. В 1927 году после крымского землетрясения, в стенах здания появились трещины и его хотели снести, но что-то не сложилось. До окончания Великой Отечественной войны храм стоял закрытым, затем в нём появились появились мастерские, сменившиеся складами. В церковном дворе разместилась автобаза, существующая до сих пор, только железным забором отгородились друг от друга автобаза и храм. В шестидесятые годы прошлого века опять хотели храм снести и опять храм миновала чаша сия. В 1992 году церковь передали верующим,

Здесь любил бывать А.П.Чехов. Герои его рассказа "Дама с собачкой" доктор Гуров и Анна Сергеевна "В Ореанде сидели на скамье, недалеко от церкви, смотрели вниз на море и молчали. Ялта была едва видна сквозь утренний туман, на вершинах гор неподвижно стояли белые облака. Листва не шевелилась на деревьях, кричали цикады, и однообразный, глухой шум моря, доносившийся снизу, говорил о покое, о вечном сне, какой ожидает нас. Так шумело внизу, когда еще тут не было ни Ялты, ни Ореанды, теперь шумит и будет шуметь так же равнодушно и глухо, когда нас не будет. И в этом постоянстве, в полном равнодушии к жизни и смерти каждого из нас кроется, быть может, залог нашего вечного спасения, непрерывного движения жизни на земле, непрерывного совершенств."

Побывал и я на месте, где сидели герои рассказа. Встретил парочку из нашего времени, сидевших на скамейках, смотрящих на море и пьющих коньяк. Поэтому от фотографирования скамеек пришлось отказаться, дабы не смущать отдыхающую парочку. А вот вид от Ореанды сфотографировал.

❤ начал продавать авиа авиа-билеты! 🤷

«Рай земной, имя коему - Ореанда...»

По инициативе графа здесь стали проводиться большие работы по созданию плантаций лучших европейских сортов винограда, а в царском владении - и великолепного парка, который получил статус «Императорского Сада в имении Ореанда».

Основание этого прекрасного сада связано с именами известных тогда садовников и ботаников К. Кебаха, В. Росса и Н. Гартвиса, бывшего в то время директором Никитского сада. В 1838 году главным садовником Ореандского имения стал Г. Регнер, особенно много сделавший для украшения парка: в Европе по его заказам приобретались семена и саженцы различных экзотов, а сам Регнер специально ездил на Кавказ для сбора красивоцветущих и декоративных растений.

Интересно, что первым управляющим имением был химик Ф.А. Дессер, ученик знаменитого Лавуазье, бежавший в Россию еще в годы Французской революции.

С августа по октябрь 1837 года Николай I предпринял большую инспекционную поездку по западным и южным губерниям России и Закавказью, причем по приглашению графа М.С. Воронцова в маршрут было включено и посещение Южного берега.

В Крым он решил поехать вместе с императрицей Александрой Федоровной и цесаревичем Александром Николаевичем. Встретились все в конце августа в Вознесенске, небольшом городке-пристани на Южном Буге. Александра Федоровна прибыла сюда из Москвы вместе с дочерью, великой княжной Марией Николаевной, а 19-летний наследник престола из Харькова, одного из многочисленных городов, с которыми он знакомился во время своего путешествия по России . Из Вознесенска на корабле они прибыли в Севастополь, а затем в колясках и верхом проехали через Бахчисарай и Симферополь в имение Воронцовых «Массандра».

Для истории Ялты 17 сентября стало знаменательной датой: в этот день Николай I с императрицей Александрой Федоровной и детьми, переночевав в «Массандре», отправились верхом на церемонию освящения только что отстроенной по проекту архитектора Г. Торичелли церкви Иоанна Златоуста. Сразу после этого события император повелел предоставить статус уездного города начавшей разрастаться южнобережной деревушке и дал указание графу М.С. Воронцову и архитектору К.И. Эшлиману составить план города.

Тогда же, 17 сентября, после осмотра Ялты и посещения имения графа Л.С. Потоцкого «Ливадия» Их Императорские Величества направились в Ореанду. Вот как описывает очевидец прибытие туда царской семьи: «Приехав к воротам, ведущим в Ореандский парк, император остановил лошадь и подошел к императрице объявил, что он дарит ей Ореанду. Императрица, великие князья и придворные дамы тотчас отправились верхом в прекрасный парк. При въезде в имение имели счастье быть представленными императорской фамилии управляющий имением г. Ашер и садовник англичанин Росс. «Вот твой управляющий», - сказал государь, обращаясь к императрице».

В тот же день осмотрели возведенные по проектам архитектора Ф. Эльсона постройки: «домик с башней» для гостей , оранжерею, дома управляющего имением, садовника и винодела. К Высочайшему приезду тщательно отремонтировали и небольшой «царский» домик, в котором в 1825 году останавливался Александр I и обедал с друзьями: покрыли крышу черепицей, изменили потолок, а к фасаду пристроили галерею.

Александра Федоровна была в восторге от Ореанды, и Николай сразу же принял решение построить здесь для нее дворец.

Роскошное имение стало одним из бесчисленных драгоценных подарков, которыми Николай Павлович осыпал свою супругу. В воспоминаниях людей, близко наблюдавших жизнь царской семьи, находим свидетельства, что суровый самодержец, несмотря на приписываемые ему амурные похождения, нежно любил Александру Федоровну .

«Император Николай, - писала фрейлина А.Ф. Тютчева, - питал к своей жене, этому хрупкому, безответственному и изящному созданию, страстное и деспотическое обожание сильной натуры к существу слабому, единственным властителем и законодателем которого он себя чувствует. Для него это была прелестная птичка, которую он держал взаперти в золотой и украшенной драгоценными каменьями клетке <...>, но крылья которой он без сожаления обрезал бы, если бы она захотела вырваться из золоченых решеток своей клетки. Но в своей волшебной темнице птичка не вспоминала даже о своих крылышках. Для императрицы фантастический мир, которым окружало ее поклонение ее всемогущего супруга, мир великолепных дворцов, роскошных садов, веселых вилл, мир зрелищ и феерических балов заполнял весь горизонт, и она не подозревала, что за этим горизонтом, за фантасмагорией бриллиантов и жемчугов, драгоценностей, цветов, шелка, кружев и блестящих безделушек существует реальный мир, существует нищая, невежественная, наполовину варварская Россия, которая требовала бы от своей государыни сердца, активности и суровой энергии сестры милосердия, готовой прийти на помощь ее многочисленным нуждам».

Такое же мнение вывел из своих наблюдений известный французский путешественник и литератор маркиз А. де-Кюстин: «Государь ее (т. е. императрицу. - Н.К. , М.З. ) любит, лихорадка ли у нее, лежит ли она, прикованная болезнью к постели, - он сам ухаживает за нею, проводит ночи у ее постели, приготовляет, как сиделка, ей питье. Но едва она слегка оправится, он снова убивает ее волнениями, празднествами, путешествиями. И лишь когда вновь проявляется опасность для жизни, он отказывается от своих намерений. Предосторожностей же, которые могли бы предотвратить опасность, император не допускает: жена, дети, слуги, родные, фавориты - все в России должны кружиться в императорском вихре, с улыбкой на устах, до самой смерти, все должны до последней капли крови повиноваться малейшему помышлению властелина, оно одно решает участь каждого».

Часто и подолгу болея, императрица ездила для поправки здоровья за границу, в основном в Палермо на Сицилию. И когда царская чета убедилась в том, что климат Южнобережья, его природа ничуть не уступают прославленным европейским курортам Средиземноморья, с постройкой дворца в Крыму для летнего отдыха и лечения Александры Федоровны решили не медлить.

После посещения Ореанды Николай Павлович с семьей проехал далее в так называемую «Ореанду Витта» где они заночевали, а затем до конца сентября гостили у М.С. и Е.К. Воронцовых в Алупкинском дворце . Из Алупки Александра Федоровна еще дважды приезжала в Ореанду: выбирала вместе с южнобережным архитектором К.И. Эшлиманом место для постройки будущего дворца и совершала длительные прогулки верхом по своему новому имению.

Небольшое случайное событие того времени навсегда запечатлелось в названии самой величественной скалы в Ореанде. 30 сентября императрица вместе с Воронцовыми поднялась по пологому северному склону на вершину горы Урьянда, установила там деревянный крест и собственноручно посадила куст лавра. Впоследствии этот крест был заменен на чугунный со специальными отверстиями для устройства иллюминаций. Креста давно уже нет, а название горы - Крестовая - сохранилось до наших дней.

По возвращении в Петербург Александра Федоровна обратилась через своего брата, прусского кронпринца Фридриха-Вильгельма, с заказом на проект дворца в Ореанде к знаменитому К.Ф. Шинкелю. Императрица предполагала иметь дом, подобный дворцу Шарлоттенхоф, построенному зодчим в Потсдаме в 1825-27 гг. в стиле «римской виллы», известной по описанию Плиния-младшего.

Вскоре после того, как Шинкель получил в Берлине план местности, познакомился с описанием ее климатических особенностей и, по всей вероятности, с акварелями Н.Г. Чернецова, он предложил проект в созданном им стиле «неогрек», согласно которому дом императрицы уже был бы не уютной «римской виллой», а грандиозным сооружением, расположенным на вершине скалы, царящей над окружающей местностью. Восточный и западный фасады его с контрфорсами и укреплениями скалы имели вид суровых крепостных стен. Зато поражал роскошью оформления план огромного внутреннего двора с бассейном, фонтанами, садом субтропических растений, окруженным галереями с колоннадой, украшенными мозаиками из цветных камней.

В конце 1839 года проект был уже в Петербурге и вызвал восхищение царской семьи. Но после подробного обсуждения вежливо отказались от его осуществления из-за огромной стоимости строительства (более миллиона рублей серебром) и сложности его реализации в столь малоразвитом тогда краю, как Южнобережье . Шинкелю оплатили все его расходы и щедро отблагодарили: от имени императрицы преподнесли бриллиантовый перстень с ее вензелем.

Переработку созданного немецким зодчим плана дворца поручили в 1840 году любимцу Николая I, известному петербургскому архитектору Андрею Ивановичу Штакеншнейдеру, который, оставив стиль, предложенный его предшественником, прежде всего учел пожелание императрицы иметь небольшую уютную виллу: он почти в 4,5 раза сократил площадь постройки по проекту Шинкеля.

Осенью 1841 года Штакеншнейдер вместе с помощником архитектора А. Ланге прибыл в имение для знакомства с местностью. В первый вариант своего проекта он вносит ряд конструктивных изменений, но самое главное - решает расположить здание не на скале, а невдалеке от ее подножия, в парке, что дало возможность гармонично сочетать его восточный и западный фасады с окружающим ландшафтом портиками, павильоном и перголами. Через год новый проект был утвержден и назначена строительная комиссия.

Возведение дворца растянулось на 10 лет; был даже длительный перерыв в строительных работах с 1847 до 1850 г. из-за «недостатка денег», как объяснялось в отчетах комиссии.

Руководство строительством осуществляли известный «каменных дел мастер» англичанин В. Гунт, который до этого возводил в Алупке дворец графа М.С. Воронцова, и некоторое время одесский архитектор Камбиаджио. В начале 1850 года заведующим ореандскими строениями назначается архитектор К.И. Эшлиман . При нем работы по достройке дворца, оформлению его интерьеров и возведению служебных зданий заметно ускорились и, наконец, осенью 1852 года к Высочайшему приезду в Крым полностью завершились.

Журнал «Архитектурный вестник» так отозвался о новом творении А.И. Штакеншнейдера: «...Дворец на Южном берегу Крымского полуострова известен всем по великолепию, описанному многими в разных газетах и изданиях. Он построен в греческом, шинкелевском стиле . Постройка в натуре представляет величественный вид, напоминающий древнюю Тавриду с ее богатыми сооружениями греческих колоний».

Вид дворца в окружении экзотической растительности парка восхитил прибывшую в Ореанду царскую семью. После его освящения все строители были достойно вознаграждены. На этот раз отдых продолжался более полутора месяцев.

Парк Ореанды являл тогда собой пример блестящей творческой фантазии архитекторов и садовников. Представьте себе, читатель, многочисленные, оригинально оформленные бассейны , прелестные маленькие водопады, скрывающиеся в густой зелени, или фонтан, бьющий прямо из дупла огромного дуба - вода к нему была подведена столь незаметно, что создавалась полная иллюзия естественного родника; наконец, представьте маленьких ланей - «даниэлек» и благородных оленей, свободно пасущихся на лужайках парка. Растительность же была подобрана так, что отдельные уголки парка представляли различные районы субтропиков всего земного шара. А высоко над парком и дворцом, на краю круто обрывающейся скалы, парила корона белоснежной греческой ротонды , построенной в 1842 году - тогда же, когда приступили к возведению дворца.

Простой образ жизни царской семьи в Ореанде, прогулки по окрестностям и парку, купание в море, охота в горном лесу изредка прерывались визитами в Воронцовский дворец, посещениями Ялты, Ливадии. Своей церкви в имении не было, поэтому в православные праздники Рождества Богородицы, Воздвижения Честного Креста и в Покров день ездили в Иоанно-Златоустовский собор в Ялту. Наносили визиты царю тогда еще немногочисленные дворяне Ялты, депутации местных жителей - греков, татар, караимов. Частым гостем императорской четы был таврический губернатор граф А.В. Адлерберг.

Перед отъездом Александра Федоровна, словно предвидя недалекое будущее, обронила: «...Этот дворец будет моим вдовьим домом». Предчувствие не обмануло ее. Вскоре началась Крымская война, столь печально закончившаяся для России. 18 февраля 1855 года Николай I скончался. Здоровье Александры Федоровны после смерти мужа резко ухудшилось, и в свое южное имение она больше не приезжала.

После ее кончины 20 октября 1860 года, согласно завещанию, «Ореанда» перешла во владение второго сына Николая I в. кн. Константина Николаевича и вплоть до 1894 года пребывала в статусе великокняжеских, а не царских имений.

Яркая личность нового хозяина Ореанды заслуживает того, чтобы хотя бы вкратце остановиться на некоторых моментах его жизни, так мало еще известных широкому кругу читателей.

Генерал-адмирал в. кн. Константин Николаевич с детства был предназначен своим родителем для морской службы. Воспитание маленького «адмирала» вверили выдающемуся русскому мореплавателю и географу Ф.П. Литке, впоследствии ставшему президентом Петербургской Академии наук и вице-председателем Российского географического общества. Юный великий князь проявлял незаурядные способности в учении.

В 1855 году, во время Крымской войны, фактически уничтожившей на долгие годы Черноморский флот, только что вступивший на престол Александр II поручил своему брату руководство российским флотом на правах морского министра.

Выдающийся юрист, академик А.Ф. Кони, давая оценку деятельности в. кн. Константина Николаевича на благо Отечества, отметил главные свойства его натуры: ясный и прозорливый ум, жажду знания и наклонность до всего доходить самому, - свойства, которые оберегли его от опасности замкнуться только в рамках крупного военного специалиста. «Он не был способен к роли равнодушного созерцателя, и его живая восприимчивость, подчас даже переходившая в нервную впечатлительность, заставила его раньше многих понять потребности времени и ближайшие задачи России после Севастопольского погрома. Он не только душою отдался преобразовательным стремлениям своего царствующего брата, но <...> словом и делом, советом и личным участием содействовал успешному переходу великодушных предположений в практическое осуществление. <...> Способность быстро схватывать существенное в каждом новом явлении, деле или вопросе и ясно представлять себе его объем и значение очень помогала ему при этом».

В сложнейший период борьбы за проведение в жизнь исторических реформ 60-70-х годов Александр II опирался прежде всего на небольшую, но сплоченную группу единомышленников из числа либерально настроенных ближайших родственников, министров и членов Государственного Совета. Константин Николаевич возглавлял эту группу: «Своим первым помощником в крестьянском деле» назвал император брата, которого он поставил во главе «Постоянного комитета о сельском состоянии».

Трудно переоценить все, что сделал этот комитет для великого дня 19 февраля 1861 года, когда Александр II подписал Манифест об отмене крепостного права. Но в дневнике Константина Николаевича об этом событии всего несколько строк: «Собрались к обедне в Зимний, после чего был молебен с чудными молитвами по случаю дня восшествия на престол. После завтрака все разошлись, а я остался, чтоб посмотреть, как Саша подпишет Манифест, и попросил его, чтоб он к этому позвал и Никсу . Тут была еще Мария . Сперва он его громко прочел и, перекрестившись, подписал, а я его засыпал песком . Потом в течение дня он подписал и все «Положения», и перо, которое он при этом употреблял, подарил на память Никсе. С сегодняшнего дня, стало быть, начинается новая история, новая эпоха России. Дай Бог, чтоб это было к вящему ее величию».

Выходившему под покровительством великого князя журналу «Морской сборник» принадлежала честь широкого почина гласности в отечественной печати: он смело изобличал все язвы и злоупотребления, которыми была полна жизнь страны, лежавшей «безглагольно, недвижимо» у ног ограниченной и своекорыстной военной и гражданской бюрократии». И в своем морском ведомстве генерал-адмирал Константин Николаевич предпринял ряд чрезвычайно важных мер, в которых практически осуществлялось то, что теоретически разрабатывалось на страницах «Морского сборника».

Вот далеко не полная характеристика деятельности великого князя, возглавлявшего в течение ряда лет либеральное движение в России, активного проводника «революции сверху».

Живая восприимчивость, подчас переходившая в нервную впечатлительность, которые отметил в великом князе А.Ф. Кони, - качества, свойственные артистическим натурам. И действительно, Константин Николаевич был известен как тонкий ценитель изящных искусств, архитектуры, литературы, театра, музыки, сам прекрасно владевший несколькими музыкальными инструментами - виолончелью, фортепьяно, органом. Музицирование вместе с выдающимися виртуозами и композиторами того времени - К.Б. Шубертом, А.Г. Рубинштейном, Г. Венявским доставляло ему «невыразимое удовольствие», причем исполнялись сложнейшие произведения Бетховена, Мендельсона, Моцарта, Шуберта.

Талантливой пианисткой была и супруга Константина Николаевича, в. кн. Александра Иосифовна, урожденная принцесса Саксен-Альтенбургская.

В августе 1861 года после инспекционной поездки в Николаев и Севастополь Константин Николаевич смог, наконец, на несколько дней приехать в Ореанду, ставшую теперь его собственным именем.

«7 августа . <...> В воротах на перевале (Байдары. - Н.К. , М.З. ) чудное зрелище моря. Там завтракали. Далее по Южному берегу по прелестной почтовой дороге. Иногда дождь. Доехали до чудной Ореанды. Вошли от ворот пешком, мимо ротонды. Чудо, прелесть. Осмотревши дом, купался в море. Потом обед и курили на террасе и гуляли при лунном свете.

8 августа . Утром писал письмо жинке . Потом купались. В полдень - через наш прелестный парк в Ливадию завтракать. Мило, но сравниться не может с Ореандой. Оттуда в колясках через Ялту, Массандру, Магарач, Айданиль в Юрзуф. В доме отдыхали и пили чудесное вино. Оттуда нижними дорогами верхом назад. Немного останавливались в Никитском саду. В Массандре сели в экипажи и домой уже при лунном свете. Обедали и вечер сидели на террасе. Прелесть.

9 августа . Утром меня разбудили с известием о приезде курьера. Лежа в постели начал читать письма жинки, и какие письма, я просто таял! Все утро разбирал привезенные бумаги. Потом купались. Маленький прибой. Я ложился на берег, так что прибой ходил через меня. После завтрака осматривал дворец со всеми его прелестными хозяйственными устройствами. Потом верхом таскались по саду, лазили на скалу, где крест, и осматривали все экономические условия и устройства. Можно из этого устроить прекрасное доходное имение. Вечером еще раз купались.

10 августа . <...> В 3 часа отправились в экипаж по почтовой дороге до станции Мисхор. Там сели верхом, и чрез имение Мисхор по берегу моря в Алупку. Осматривали дворец и купались. Алупка хороша, но в подметки не годится Ореанде...

11 августа . <...> С Глазенапом и Ешлиманом рассматривали денежную сторону Ореанды. Уже теперь возможны экономии, а со временем, когда разовьем виноделие, и подавно. В 3 часа объездили верхом всю Ореанду и парк, и часть Ливадии, и Ореанду Дибича, и горную часть, где отыскали прелестнейшие равнины. После этого визита я еще более полюбил эту чудную Ореанду.

12 августа . Совершенно стихло, осталась только порядочная зыбь и купаться было прелесть. В 9 часов с грустью простились с Ореандой и отправились в возвратный путь...»

Напряженная работа по управлению российским флотом и руководство комитетами по претворению в жизнь реформ его царствующего брата не позволяли Константину Николаевичу часто бывать в Ореанде, и каждый приезд на Южный берег становился для него радостным событием. Владелец нескольких великолепных имений, великий князь выбрал название самого любимого из них для фамилии, под которой он зачастую путешествовал по Европе инкогнито: «фон Ореандский, помещик из Крыма, Россия», - представлялся он в таких случаях в отелях.

Чаще приезжала в Крым Александра Иосифовна с детьми и младшие братья Константина Николаевича - великие князья Николай и Михаил Николаевичи. Во время Высочайших приездов в Ливадию, пока последняя благоустраивалась, в Ореандском дворце размещалась свита императрицы Марии Александровны.

Из шестерых детей Константина Николаевича и Александры Иосифовны печатью яркого таланта был отмечен их второй сын, Константин , унаследовавший артистические способности своих родителей. В детстве и юности он часто приезжал в Ореанду, и именно прекрасная природа Южного берега дала возможность раскрыться незаурядному поэтическому дару великого князя.

Его стихи, печатавшиеся под псевдонимом «К. Р.», неизменно привлекали внимание читающей публики тонким лиризмом. Современники видели в этой новой восходящей звезде российской литературы прямого преемника Ф.И. Тютчева, А.А. Фета и А.Н. Майкова .

Биографы К.Р. считали первой пробой его поэтического дарования стихотворение, написанное в Ореанде в мае 1879 года. Поэтому именно им обычно начинался во всех сборниках его произведений цикл прекрасных лирических стихов «У берегов»:

Задремали волны,
Ясен неба свод;
Светит месяц полный
Над лазурью вод.

Серебрится море,
Трепетно горит...
Так и радость горе Ярко озарит.

Однако внимательное изучение дневника великого князя за 1879 год дало нам право уверенно утверждать, что не это, а совсем другое стихотворение было первым сочинением двадцатилетнего флигель-адъютанта Константина Романова. Записи апреля-мая предоставляют редчайшую для мировой мемуарной литературы возможность проследить зарождение особого состояния души, охватывающего ее восторга, трепета, - то, что в старину образно называли «томлением души», - которые предшествуют чудесному мгновению: рука будущего поэта берет перо и запечатлевает на бумаге первые в жизни стихотворные строки.

Итак, обратимся к 12 мая 1879 года: «После завтрака <...> отправилась в Алупку. День чудный. Розы всевозможные там в полном цвету, сад задыхается там от их пьянящей красоты. Было так хорошо и чудесно, что я стал Богу молиться, а потом уселся под сводом Большой арки замка и стал глядеть на безмолвное, безбрежное море. <...> И мне захотелось самому сочинять стихи... После обеда я вышел на крытую террасу. Вечер был тих и тепел; совсем уже смеркалось. Я продолжал свои стихи.

Вот готовое начало:

Когда заката наблюдаешь луч пурпурный,
Когда безоблачный вечерний небосклон
Во глубине морской - прозрачной и лазурной -
Как в гладких зеркалах безбрежных отражен...»

Память о пережитом в Алупке и Ореанде счастье поэтического вдохновения, ниспосланного ему красотой южнобережной природы, К. Р. пронес через всю жизнь. Много лет спустя, вновь посетив Ореанду, с которой судьба надолго разлучила его и в которой уже так много изменилось, поэт возвращается к незабываемым мгновеньям мая 1879 года:

Я посетил родное пепелище -
Разрушенный родительский очаг,
Моей минувшей юности жилище,
Где каждый мне напоминает шаг
О днях, когда душой светлей и чище,
Вкусив впервые высшее из благ,
Поэзии святого вдохновенья
Я пережил блаженные мгновенья.

Но вернемся к владельцу имения, великому князю Константину Николаевичу. 1881 год оказался для него роковым. 1 марта в Петербурге взрывом бомбы террориста Гриневицкого был убит император Александр II. С ним окончилась эпоха либеральных реформ, которые вели страну к конституционной монархии. При новом императоре великий князь оказался не у дел, был отстранен почти от всех занимаемых должностей; за ним сохранили только почетную, но не дававшую реальной власти должность члена Государственного Совета.

А летом того же года произошло драматическое событие в Ореанде: из-за нелепой случайности в ночь с 7 на 8 августа сгорел дворец. Пожар начался на чердаке, а затем, несмотря на отчаянные усилия пожарных, охватил все здание. Более года обожженные стены дворца стояли неразобранными: великий князь намеревался сначала восстановить его, для чего затребовал из Петербурга чертежи А.И. Штакеншнейдера. Однако вскоре эту мысль оставил, как он сам объяснил, из-за нехватки средств. Угрожающие обвалом части сгоревшего дворца были по его указанию разобраны для строительных работ в имении, а то, что осталось - настолько напоминало античные руины, что долгие годы являлось своеобразным украшением парка.

Константин Николаевич решил обосноваться в «императорском домике», в котором и жил во время теперь уже частых и длительных приездов в южное имение (отсюда и переименование домика в «адмиральский» - по званию его высокородного хозяина).

Все прохладное лето 1884 года великий князь провел в Ореанде. В письме к своему близкому другу А.В. Головнину он с горечью писал: «Я теперь так отвык от политики, от государственных дел, что мне кажется, что я никогда и участия-то в них не принимал, и что Константин Николаевич, о котором идет речь, о котором рассказывается, что он делал то и то, совершенно другая личность, а вовсе не я...».

Однако память о заслугах ближайшего сподвижника Александра II была еще свежа у современников. В день его рождения , 13 сентября, приветствовать генерал-адмирала пришла эскадра из Севастополя во главе с крейсером «Память Азова», прибыли его близкий друг, бывший военный министр граф Д.А. Милютин, ялтинский городской голова барон А.Л. Врангель и многие другие, чьи теплые слова глубоко тронули хозяина Ореанды: «Собрались стало быть все лица просто, чтоб доставить мне удовольствие и показать доброе ко мне расположение, и, признаюсь, что сознание этого было мне особенно приятно».

Энергию своей деятельной натуры великий князь теперь в основном обращает на благотворительность, на обустройство Ореанды, повышение ее доходности.

Маленький Ореандский винподвал, хотя и давал вина высокого качества, но в небольшом количестве (около 500 ведер в год). Их, как правило, реализовывали в магазине Рихтера в Петербурге. Приобретение Верхней Ореанды с ее прекрасными виноградниками дало возможность поставить виноделие на более широкую ногу. Площади, занятые под плантациями лозы, составляли уже теперь более 22 десятин, и в 1888 году по распоряжению Константина Николаевича был построен новый большой винподвал с различными техническими усовершенствованиями.

С момента организации винодельческого хозяйства в имении «Ореанда» сменилось несколько главных виноделов. В основном это были иностранцы - французы и немцы. Однако наибольшие успехи были достигнуты при талантливом выпускнике Магарачского училища, замечательном ученом-практике И.Т. Сливе . Вина, созданные под его руководством в Ореандском винподвале, завоевали на Всероссийской сельскохозяйственной выставке в Харькове в 1887 году высшие награды.

...«Рай земной, имя коему - Ореанда», - с гордостью называл Константин Николаевич свое имение. В этом раю не было только одного - домового храма: Крымская война, а затем скоропостижная смерть помешали императору Николаю Павловичу осуществить его постройку.

В 1884 году великий князь решил претворить в жизнь давнюю мечту о небольшой собственной церкви: «От Матушки я получил прелестный дворец, его более нет. Восстановить его я никогда не буду в состоянии. Пусть же из остатков его созиждется Храм Божий. Мне кажется, эта мысль очень прилична, мила и достойна памяти Матушки».

Место для постройки церкви Константин Николаевич выбрал сам: «Господь Бог меня сподобил начать доброе святое дело», - писал он А.В. Головнину, сообщая о закладке первого камня в основание церкви 1 октября 1884 года.

Быстро были решены и два других важных вопроса - о названии храма и его архитектурном стиле. Великий князь пожелал, чтобы церковь была построена в традициях кавказско-византийского зодчества: по его мнению, этот стиль более всего подходил для небольших храмов Южного берега. Составить проект здания взялся один из лучших знатоков византийского стиля в России академик А.А. Авдеев. Будущую церковь решили посвятить любимому православному празднику Константина Николаевича - Покрова Пресвятой Богородицы, отмечавшемуся 1 октября.

Ровно через год после закладки храм был торжественно освящен в присутствии самого владельца имения и его близких друзей.

Церемония освящения православной церкви, которую впервые наблюдал великий князь, поразила его красотой и мудростью древних традиций. С восторгом описывает он мельчайшие подробности более чем двухчасовой службы и начавшегося после этого праздника. Общее большое доброе дело объединило великого князя Романова и простых рабочих: «Прямо из церкви я пришел в палатку, которая была разбита в нескольких шагах от нее в дубовой роще. Тут было приготовлено угощение для всех наших рабочих, более 80 человек. Все они уже стояли за тремя длинными столами. Я к ним подошел, выпил за их здоровье и благодарил за их усердную работу. Они мне отвечали громким ура. Тут же я расцеловал отличного нашего десятника Егора Медведева, особенно его благодарил и пришпилил ему на грудь в петлицу серебряную медаль за усердие на Станиславской ленте, которую удалось мне добыть для него. Такую же медаль, но на шею, утром еще я дал главному нашему подрядчику Дюкро. Они были очень довольны».

По общему признанию, Покровская церковь стала одним из украшений Южного берега. Константин Николаевич так писал о ней: «Я должен сознаться, что церковь вполне меня восхищает изяществом и пропорциональностью всех своих форм, всего своего ансамбля. Стиль выдержан превосходно, и она делает впечатление, можно сказать, архаическое - своей изящной и благородной простотой. <...> Главная красота церкви, по-моему, заключается в действительном согласии и благородстве всех линий <...>. Я совершенно ею восхищен, и все, которые до сих пор ее видели, разделяют мое мнение» .

Оригинально была решена колокольня Покровской церкви. Так же, как и при небольшом храме Усекновения главы Иоанна Предтечи, построенном в 1832 году в имении Воронцовых «Массандра», здесь приспособили для звонницы старый раскидистый дуб.

В украшении церкви принимали участие выдающиеся архитекторы и живописцы: академики Д.И. Гримм, М.В. Васильев, вице-президент Императорской Академии художеств князь Г.Г. Гагарин. Последний не только с готовностью откликнулся на просьбу Константина Николаевича завершить проект церкви в связи со скоропостижной смертью Авдеева, но и сам вызвался написать иконы и сделать рисунки для утвари.

Большие кресты, вставленные в наружные стены, и оконные рамы в барабане купола из белого каррарского мрамора были заказаны Константином Николаевичем в Ливорно.

Но, пожалуй, наиболее эффектным украшением храма стали мозаичные иконы и орнаменты, выполненные знаменитым Антонио Сальвиати .

Уже через месяц со дня освящения церкви из его мастерских в Венеции прибыли мозаичные иконы Спасителя и Пресвятой Богородицы по оригиналам кн. Гагарина. Они предназначались для наружного украшения стен храма. Мозаики привели в восторг владельца Ореанды, он увидел в них верх совершенства этого прекрасного вида искусства.

А вскоре А. Сальвиати получил личное приглашение от Константина Николаевича приехать к нему в Ореанду для обсуждения заказов на украшение интерьера Покровской церкви. Приглашение было с удовлетворением принято, и весной 1886 года знаменитый итальянец впервые прибыл в Россию.

«6 мая вечером приехал Сальвиати, - писал об этом событии великий князь. - Это было очень счастливое для меня обстоятельство. Все досужее время уходило на разговоры с ним. <...> Надеюсь, что результаты этих разговоров с Сальвиати будут полезны не только для меня и для моей Ореандской церкви, но и для всей России и составят исходный пункт в истории ее художественного развития».

В Ореанде Сальвиати получил не только большой заказ на дальнейшие работы в Покровской церкви , но и заручился полной поддержкой великого князя, одного из самых влиятельных лиц в империи, на пропаганду в России прекрасного и доступного искусства возрожденной им древней византийской «муссии».

Ореандой восхищались все, кто бывал в ней. Поэты П.А. Вяземский и И.Ф. Анненский воспели ее в чудных стихотворениях, а Н.А. Некрасов в 1876 году писал из Ялты: «Море и здешняя природа меня покоряют и умиляют. Выезжаю теперь каждый день, всего чаще в Ореанду; это лучшее, что здесь пока видел...».

Церковь в Ореанде была впоследствии упомянута А.П. Чеховым в рассказе «Дама с собачкой». Великий писатель выбрал именно это место вблизи Ялты, где его герои - Гуров и Анна Сергеевна остро почувствовали сказочность окружающей их природы, вспомнили о радости и высших целях человеческого бытия...

В 1889 году Константин Николаевич тяжело заболел, и его приезды в Крым прекратились. После его смерти 13 января 1892 года Ореанда по завещанию перешла во владение младшего сына, в. кн. Дмитрия Константиновича. В отсутствие нового хозяина надзор за имением осуществлялся Ливадийским управлением.

В августе 1894 года, незадолго до кончины в Ливадии, император Александр III пожелал приобрести Ореанду для наследника престола - в. кн. Николая Александровича. Более 300 десятин ореандских земель с парком, лесом, церковью, всеми жилыми и хозяйственными постройками были тогда оценены Главным Управлением Уделов в 1 млн. 300 тыс. рублей.

И хотя имение вошло в состав Ливадийско-Массандровского Удельного Управления, дальнейшего развития оно уже не получило. На его окраинах строили казармы и конюшни для Виленского пехотного, 16-го стрелкового им. Императора Александра II и Кабардинского полков и Крымского татарского эскадрона, жилые дома для служащих .

На осенние церковные праздники вся царская семья приходила молиться в храм Покрова Богородицы, и в эти дни на Мачтовой скале Ореанды поднимали штандарт цесаревича Алексея. Сам император любил проводить в одиночестве многие часы у скал Ореанды, особенно в штормовые дни, созерцая стихию моря...

Примечания

Под таким названием Ореанда фигурировала вплоть до 1836 года даже в официальных документах.

Известный советский археолог, геолог и историк Л.В. Фирсов в своем фундаментальном исследовании исаров - средневековых крепостей южной прибрежной зоны горного Крыма - приводит два вероятных толкования этого загадочного слова. Одно из них, связанное с греческим названием горных нимф-ореад, кажется наиболее удачным для этой романтической местности. «Гористый рельеф окружения Ореандской котловины, - пишет автор, - обилие скал и каменных хаосов, водораздельных гряд и глубоких балок между ними - разве этого не достаточно, чтобы окрестить данное место таким образом? <... > Почему бы не предположить, что в воображении обитателей плодородной котловины ее стражами должны были стать доброжелательные ореады?»

Знаменательно в этой связи признание, сделанное Александром за год до смерти: «Славы для России довольно; больше не нужно; ошибется, кто больше пожелает. Но когда подумаю, как мало еще сделано внутри государства, то эта мысль ложится мне на сердце, как десятипудовая гиря. От этого устаю».

Купчая на имение была окончательно оформлена только в 1826 году и уже на имя императора Николая I. За Ореанду, имевшую тогда, согласно ее плану, только 95 десятин 271 сажень, графу Кушелеву-Безбородко уплатили 50 тыс. рублей ассигнациями.

Имение «Верхняя Ореанда» занимало большой земельный участок у подножия горы Ай-Никола и граничило с царской «Ореандой». Оно было приобретено в 1825 году у Ф. Ревелиоти Александром I и подарено своему другу, начальнику Главного Штаба Его Императорского Величества графу И.И. Дибичу-Забалканскому.

Михаил Семенович Воронцов исполнял эти обязанности вплоть до назначения его в 1844 году Главнокомандующим войсками и наместником на Кавказе, после чего контроль за деятельностью управляющих императорской «Ореандой» был поручен Таврическому гражданскому губернатору.

. «Венчанием с Россией» назвал наставник цесаревича Александра Николаевича поэт В.А. Жуковский уникальное по дальности (20 тыс. верст) и длительности (со 2 мая по 12 декабря 1837 года) путешествие, равного которому до того времени не предпринимал никто из русских царей и великих князей. В «Инструкции» - наставлении, составленном для сына самолично Николаем Павловичем, главную цель насыщенной программы путешествия император определил просто: «...подробно ознакомиться с государством, над которым рано или поздно тебе определенно царствовать». До Крыма наследник престола уже побывал во многих городах северной и средней России, Урала, доехал даже до Тобольска.

В марте 1838 года Правительствующий Сенат утвердил решение императора, и этот год считается датой рождения Ялты как города.

В нем, в частности, в 1833-36 гг. во время творческой командировки на Южный берег Крыма жил талантливый живописец Н. Г Чернецов, запечатлевший неповторимую природу Ореанды в прекрасных акварелях, хранящихся в коллекциях Эрмитажа.

Императрица Александра Федоровна (1798-1860), дочь прусского короля Фридриха-Вильгельма. В браке с в. кн. Николаем Павловичем, впоследствии императором Николаем I, с 1(13) июля 1817 года.

Имение графа И.О. Витта, генерала от инфантерии, инспектора южных военных кавалерийских поселений, фаничило с «Ореандой» графа Дибича-Забалканского и располагалось вблизи одного из чудных по своей дикой красоте мест Крыма - отвесной скалы Хачла-Каясы.

Отдохнув немного у гостеприимных Воронцовых, Николай I отправился далее на Кавказ. Цесаревич проводил его до Геленджика, после чего вернулся в Крым и продолжил знакомство с Таврической губернией, рассказывая о своих впечатлениях в письмах к отцу.

Позднее, уже в 1879 году, к ним прибавилось несколько водоемов, повторяющих очертания южных морей России.24 . Г.А. Глазенап, вице-адмирал, личный друг Константина Николаевича.

В. кн. Константин Константинович, генерал-адъютант, в 1900-10 гг. - начальник, а с 1910 - генерал-инспектор военно-учебных заведений. С 1889 г. возглавлял Петербургскую Академию наук. Человек разносторонних интересов и высокой нравственности, одаренный поэт, драматург, переводчик, музыкант, ученый, педагог, военный, - великий князь смысл своей жизни видел, прежде всего, в служении Родине. За заслуги в изящной словесности в 1900 г. был избран одним из девяти первых почетных академиков из представителей литературы и критики.

Но именно то, что в этом выдающемся сыне России «струилась царская кровь», стало причиной полного забвения его имени на многие десятилетия. Несколько поколений советских людей, слушая шедевры мировой вокальной культуры - романсы Чайковского и Глазунова «Растворил я окно», «Сирень», «Повеяло черемухой», «О дитя, под окошком твоим», не знали, что музыку к ним великие композиторы сочиняли на стихи К.Р., а его стихотворение «Бедняга» легло в основу одноименной народной песни, популярность которой можно было сравнить только с «Гибелью «Варяга»; читая лучшие переводы на русский язык Шекспира и Гете, изданные в советское время, мы не видели имени их автора; не знали, что величественную кантату, которую в Москве исполнял хор на праздновании 100-летия со дня рождения Пушкина, сочинил великий князь Константин Романов...

Юный Константин начал дневник в 1870 году и затем практически без перерывов заполнял его страницы по ноябрь 1913 года. Незадолго до смерти К.Р. передал тетради с записями в Академию наук с запрещением их просмотра в течение 90 лет. Нарушив это завещание, правительственная комиссия, проводившая в 1929 году чистку Академии наук, сделала дневник достоянием пролетарской общественности, а журнал «Красный архив» в 1931 опубликовал несколько отрывков из него, препроводив их предисловием, выдержанным в духе классового сознания: «Дневник Константина Романова печатается в извлечениях, так как большую часть его составляют записи различных мелочей». Предпринятая несколько лет назад сотрудниками ГАРФ публикация дневника К.Р., к сожалению, тоже выборочная и начата только с записей 1888 года.

Полностью текст этого стихотворения неизвестен, так как сам К.Р. в дальнейшем никогда не включал его в свои сборники.

Головнин А.В. (1821-1886), биограф в. кн. Константина Николаевича. Начал карьеру с ряда ответственных постов в Министерстве внутренних дел; с 1848 г. перешел на службу в Морское министерство и в 1859 г. стал статс-секретарем при Его Императорском Высочестве в. кн. Константине Николаевиче. С 1862 по 1866 г. - министр народного просвещения, затем член Государственного Совета. Бережно сохраненные им письма великого князя дают сейчас возможность иметь представление о взглядах последнего на искусство, литературу, архитектуру, общественную жизнь России и т. п.

Ореанда покойного гр. И.И. Дибича в 1863 году была приобретена в результате сложного обмена на Васакарское имение под Петербургом. Позднее в состав великокняжеской вошла и Ореанда гр. И.О. Витта, до того арендуемая Константином Николаевичем у наследницы графа - в. кн. Елены Павловны. Сравнивая межевые карты Ореанды 1830 года с более поздней, можно заметить, что помимо указанных приобретений имение расширилось и за счет покупки расположенного выше Севастопольского шоссе обширного земельного участка гаспринского татарина Муллы-Али.

Подвал сохранился и ныне входит в состав объединения «Массандра».

Слива Иван Трофимович (1856-19..?), из крестьян Полтавской губернии, воспитывался казенным стипендиатом в Уманском училище земледелия и садоводства. По распоряжению Министра государственных имуществ в 1876 году был направлен для изучения виноделия на Южный берег Крыма в Магарачское училище, откуда по рекомендации директора Никитского сада в 1879 году поступил виноделом в имение Его Императорского Высочества в. кн. Константина Николаевича.

В справедливости этой оценки, данной тонким ценителем и знатоком искусства, можно убедиться, глядя на то, что сейчас осталось от Покровской церкви. Окруженная вплотную подступившими к ней хозяйственными постройками элитного санатория «Нижняя Ореанда», обезображенная варварским использованием под складские помещения, она, несмотря на это, до сих пор привлекает внимание изяществом форм.

Сальвиати Антонио (1816-1890), итальянский мозаичист. Получил юридическое образование в Падуанском и Венском университетах, работал адвокатом. Познакомившись со старинными мозаиками в Риме, задумал воскресить это искусство, некогда процветавшее в Венеции, пришедшее затем в упадок и, наконец, совершенно забытое. В 1860 году им была открыта на о. Мурано, близ Венеции, мозаичная фабрика, выполнявшая крупные работы для церквей и общественных зданий с техническими приемами старинных мозаичистов, лишь упрощенными и улучшенными благодаря новейшим открытиям химии и физики. Фабрика Сальвиати вскоре сделалась известной во всей Европе превосходными и сравнительно дешевыми работами. <...> Впоследствии Сальвиати расширил первоначальную задачу фабрики и основал в ней, наряду с изготовлением смальт, производство художественного стекла в подражание изделиям, которыми славилась Венеция в XVI-XVII столетиях.

Современникам уже не дано восхищаться главной картиной храма - образом Покрова Богородицы: большая часть ее разбита и уничтожена, в таком же состоянии и многие другие иконы. Ранее церковь украшали 8 больших панно, 45 икон и орнаментация купола, барабана, парусов, арочных сводов, выполненных мозаичистами фирмы Сальвиати. В куполе и парусах чудом сохранились изображения Спасителя (редчайшее ею изображение, т. н. «Спаситель без бороды»), восьми апостолов, четырех евангелистов, восьми ангелов и прекрасный византийский орнамент; а на западной стене храма частично уцелели два панно - «Рождество» и «Воскресение Христово», которые могут дать представление об искусстве мастеров, работавших под руководством Антонио Сальвиати.

Главное Управление Уделов - до 1917 года один из главных отделов Министерства Императорского Двора и Уделов. В его ведении находилась собственность императорской фамилии (земельные владения, имения, леса, рудники, фабрики и пр.), с которой выплачивалось содержание всем ее членам. Первоначально под названием «Департамент Уделов» был самостоятельным учреждением, организованным по указу Павла I в 1797 году. Затем в 1852 году Департамент Уделов вместе с Кабинетом Его Императорского Величества был преобразован в Министерство Уделов, а через четыре года окончательно перешел в подчинение Министерства Императорского Двора и Уделов. В 1893 году департамент был переименован в Главное Управление Уделов. Поэтому читатель будет встречать в тексте именно то название этого учреждения, которое соответствует конкретному периоду истории южнобережных имений Романовых.

Вопрос о восстановлении в Ореанде дворца, возведенного по проекту А.И. Штакеншнейдера, видимо, обсуждался в царской семье в 1909 году, перед принятием окончательного решения о новом строительстве в Ливадии. Об этом говорит тот факт, что Николай II просил начальника канцелярии Министерства Императорского Двора генерала А.А. Мосолова представить ему справку по истории строительства в Ореанде, о местонахождении чертежей Шинкеля и Штакеншнейдера и т. д. Такую справку (хотя и с рядом неточностей) составил тогда для него известный крымский краевед и историк, инженер-строитель генерал А.Л. Бертье-Делагард. Но от восстановления дворца по каким-то причинам отказались.

Schinkel K.F. Entwurf zu dem kaiserlichen Palast Orianda in der Krimm. Berlin, verlag von Ernst & Korn, 1873. 14 литографий в лист, напечатанные на очень толстой бумаге, по рис. Карла Шинкеля, 7 из которых в цвете, 4 тоновых и 3 монохромных. Издательские голубые мягкие обложки. Grand in Folio. Размер листов: 95 x 67,5 см. Very rare collection of Schinkel"s fantastic «Higher Architecture» designs for the Russian Imperial Crimean pleasure palace Orianda. Большая редкость!

Библиографические источники:

1. Аукцион Сотбис. Bibliothèque des ducs de Luynes, Château de Dampierre – Seconde partie. 23 октября 2013 года. Лот № 417. Price realise: 17,500 EUR.

2.Taschenbuch der auktionspreise Alter Bucher. Ausgabe 1994. Band 20. Page 1083 ... 4800 d.m.

Русская Императрица Александра Феодоровна по протекции своего брата, принца Прусского, заказала в 1838 году известному немецкому архитектору проект комплекса императорского дворца в крымской Нижней Ореанде с видом на море. Проект поражал своим великолепием: на одной из скал Карл Шинкель предполагал возвести величественное здание, внешне напоминающие дворцы древней Эллады. Внутренние помещения должны были быть отделаны в стиле помпейских вилл. Богатейшая роспись стен, мозаика, инкрустации пластинами из местных полудрагоценных камней, скульптура из различных видов мрамора в атриуме и галереях, фонтаны, тропическая и субтропическая зелень двориков по замыслу зодчего должны были подчеркивать необычность и роскошь императорской резиденции. На самом деле Карл Шинкель представил несколько эскизов, выполненных в разных стилях. Однако проекты оказались слишком дорогими и были отклонены, да и сама царица хотела что-то в стиле "Сиама".Так нежно называл её брат. Карл Шинкель полностью пересмотрел свои проекты и был вдохновлен на то, чтобы создать уникальный стиль устойчивой важности. Несмотря на проявленное вдохновение и огромную работу Шинкеля, императорский двор был равнодушным и не проявлял интереса к проекту; Шинкель получил в награду перламутровый ящик и умер вскоре после этого. Эти проекты были впервые опубликованы в «произведениях высокой архитектуры»(нем.) (1840 - 1842), причём посмертно, но в значительной степени осуществлялись по инициативе и под первоначальным надзором Шинкеля (он умер в 1841). Проекты были опубликованы отдельно в первый раз в 1862 году, затем в 1873 году. Отдельное издание архитектурных конструкций свидетельствует о сохраняющейся важности Шинкеля, как архитектора, и его вдохновленное видение этого, пусть и нереализованного, проекта. «В «Ореанде» Шинкель хотел добиться эффекта полного слияния с натурой, соизмеримого с местом - высоким скалистым мысом на берегу Черного моря. В конечном проекте Шинкель создал для "Ореанды" уникальный стиль, состоящий из классических и экзотических форм, золотых украшений и мозаики, а также широкое использование полудрагоценных камней, добываемых в регионе, которое по его словам, отражает "Азиатско-скифский, наполовину варварский характер этого региона в древности..."

С 1840 года проектирование, а затем и строительство дворца в Нижней Ореанде было передано архитектору А.И. Штакеншнейдеру. Адаптировав проект Шинкеля, он разработал три собственных варианта, из которых один был утверждён. Строительство дворца было начато в 1842 году и вместе с организацией служб и разбивкой парка продолжалось 10 лет. Спокойное, уравновешенное по пропорциям белое здание со строгими фасадами, окруженное колонными портиками, четко вырисовывалось на фоне южного неба, моря и зелени. Каждый из фасадов имел собственное решение, обусловленное свободной внутренней планировкой. Центральное ядро плана - внутренний дворик – атриум, вокруг него сгруппированы остальные помещения дворца с отдельными выходами наружу.

В этом дворце А.И. Штакеншнейдер органично сочетал планировку античного дома с новыми тенденциями в архитектуре. Судьба ореадненского дворца Шинкеля-Штакеншнейдера весьма трагична - в 1882 году он странным образом сгорел. Спустя три года после пожара из камня дворца возвели небольшую церковь. Она была украшена богатой мозаикой работы венецианского мастера Антонио Сальвиати и упоминается А. П. Чеховым в рассказе “Дама с собачкой”. В 1948 году на месте развалин старого дворца по проекту архитектора М. Я. Гинзбурга сооружен санаторий “Нижняя Ореанда”. Но первоначальный проект Карла Шинкеля вошел в историю мировой архитектуры, её учебники, как один из самых амбициозных и талантливых.

Шинкель, Карл Фридрих (1781 – 1841) - (немецкий) архитектор, художник. Считается лидером «романтического историзма» в немецком зодчестве. Карл Шинкель деятельно занялся зодчеством с той поры, как его в 1810 году по предложению Вильгельма фон Гумбольдта назначили асессором Прусской строительной депутации. Последовательно продвигаясь по служебной лестнице, Шинкель сосредоточил в своих руках контроль над важнейшими строительными работами в королевстве. Реформировал поздний, ампирный классицизм, археологически уточнив его античные формы, а с другой стороны - придав им еще более свободную, гибкую вариативность. Оформил торжественную церемонию придворного шествия «Праздник Белой Розы» в Потсдаме, в 1829 году. Под руководством Шинкеля (по планам 1817 и 1833) была значительно модернизирована планировка Берлина (устройство новых улиц и бульваров в центре города; расширение его общей территории за счет присоединения ряда прилегающих районов). Шинкель внес большой вклад в развитие местной художественной промышленности, создавая эскизы мебели и светильников, стимулируя производство декоративного литья и керамики, а также витражей. Карл Фридрих Шинкель оказал огромное влияние на развитие архитектуры в России в XIX веке. Николай I заказал ему проект дворца в крымской Ореанде. Проект поражал своим великолепием: на одной из скал Шинкель предполагал возвести величественное здание, внешне напоминающие дворцы древней Эллады. Внутренние помещения должны были быть отделаны в стиле помпейских вилл. Богатейшая роспись стен, скульптура из различных видов мрамора в атриуме и галереях, фонтаны, тропическая зелень двориков по замыслу зодчего должны были подчеркивать необычность и роскошь императорской резиденции. Однако проект оказался слишком дорогим и был отклонен. Оставил свой след великий архитектор и в Санкт-Петербурге. Решетки Аничкового моста в городе на Неве являются копией перил Дворцового моста в Берлине, построенного Шинкелем в 1824 году. Интерес к древнегреческой культуре возродился в Европе в конце XVIII - начале XIX века. Благородное и возвышенное искусство греческой классики стало предметом восхищения и образцом для подражания. Немецкий архитектор-классицист Карл Фридрих Шинкель сочетал увлечение античными формами со стремлением к лаконичной монументальности. «Архитектурные детали и внешняя отделка не должны скрывать основных архитектурных форм», - писал он. Карл Фридрих Шинкель родился 13 марта 1781 года в Нейруппине, в Бранденбургской провинции, где его отец был суперинтендантом. Карл начал свое образование в местной гимназии. Потеряв отца, в 1795 году он переселился в Берлин и стал учиться у архитектора Давида Гилли, а когда его не стало, поступил в ученики к его сыну, Фридриху. Последний, поклонник и по тому времени хороший знаток древнегреческой архитектуры, внушил Шинкелю любовь к ней и оказал большое влияние на направленность его таланта. По смерти Фридриха Гилли в 1800 году Карл принял на себя продолжение всех частных работ, начатых его наставником. Это не помешало ему, однако, посещать берлинскую строительную академию для изучения теоретической части архитектуры и относящихся к ней вспомогательных наук, а вместе с тем служить рисовальщиком и моделировщиком на одной из берлинских фабрик фарфора. В 1803 году он отправился в Истрию, Италию и Сицилию, рисовал там ландшафты и костюмы, писал копии с исторических картин. Главным же образом Шинкель изучал памятники античного зодчества, а в 1806 году возвратился через Париж в Берлин. То было крайне неблагоприятное время для деятельности архитекторов, и Шинкелю пришлось заниматься писанием ландшафтов и архитектурных видов. Из созданных им тогда картин в особенности известна «Цветущая пора Греции», подаренная берлинским городским управлением супруге нидерландского принца Фридриха. В 1808-1814 годах Шинкель писал сперва для Гнейзенау, а потом для В. Гроциуса, панорамы, из которых больше других прославились изображавшие «Палермо» и «Семь чудесь света». В 1810 году он был назначен асессором в новоучрежденную в Берлине строительную депутацию. В 1811 году Шинкеля избрали в члены берлинской академии художеств, а в 1815 году он получил титул тайного советника по строительной части. В 1819 году Шинкель сделался членом технического отделения при прусском Министерстве промышленности, торговли и правительственных сооружений. В 1820 году его избрали профессором и членом совета строительной академии. В истории искусства Шинкель занял почетное место как новатор немецкой архитектуры, выведший ее из застоя, в котором она находилась в начале 19-го столетия. Он стремился возродить зодчество классической древности, преимущественно эллинское, и применять его, не нарушая его принципов, к условиям северного климата и к потребностям новейшей жизни, в чем и преуспел. В большинстве случаев при этом мастер проявлял тонкое чувство изящного и практический ум. Главные его произведения выдержаны в более или менее строгом греческом стиле. Здание Берлинского музея считается лучшим из всех созданных Шинкелем. Прообразом музея (1824-1828) служила греческая стоя (открытая колоннада). Здание обращено фасадом к королевской резиденции и замыкает с противоположного конца площадь Люстгартен, рядом расположены берлинский собор и арсенал. Такое престижное место для художественной галереи по замыслу Шинкеля подчеркивает роль и значение центров культуры. Гармоническое единство монументального здания музея и огромной площади выявляет интерес Шинкеля к формообразующей роли монументальных зданий в городской планировке. Центр прямоугольного в плане здания размерами 86 на 53 метра занимает ротонда. Такая композиция диктовалась архитектурной теорией эпохи Просвещения, которая требовала регулярной планировки, ясности и четкости плана и естественной выразительности материалов. Эти идеи пришли на смену чрезмерно перегруженному декоративными деталями стилю барокко и заложили основы рационального подхода к проблеме соответствия декора назначению здания, которая стала определяющей в архитектуре XX века. Марш лестницы, ведущей на высокий цоколь, выглядит величественно - он занимает треть ширины фасада. По обе стороны лестницы стоят конные статуи. Посетители поднимаются на подиум с ионической колоннадой, а затем еще выше - в ротонду. Открытый вестибюль второго этажа с двойной лестницей служит площадкой, с которой открывается впечатляющая панорама города. Свет в ротонду проникает сверху, через круглый проем, прорезанный в центре кессонированного купола. Это вдвое уменьшенная копия купола Пантеона. Ротонда, в которой выставлена скульптура, - центр архитектурной композиции. Залы художественной галереи образуют анфиладу вокруг двух открытых двориков. Длинный ряд из восемнадцати ионических колонн на фасаде - подражание форме греческой стои. Статуи аттика символизируют триумф цивилизации над варварством - идеал, к которому, по убеждению Шинкеля, должны стремиться искусство и архитектура. Латинская надпись на антаблементе гласит «Фридрих Вильгельм III основал этот музей для изучения всевозможных античных предметов и свободных искусств в 1828 году». Влияние греческого стиля заметно и во многих других произведениях Шинкеля, большинство из которых находится в Берлине здание новой Караульни (1816-1818); внушительный кубовидный массив, который украшает величавый шестиколонный дорический портик; Драматический театр (1819-1821), более стройный по пропорциям, изящный в отделке; Дворцовый мост; боковые пристройки к Потсдамским воротам в Берлине (1836-1840); дворцы наследного принца прусского и принца Карла; астрономическая обсерватория; инженерное и артиллерийское училища; Николаевская церковь и Казино в Потсдаме; Аугустеум в Лейпциге. После поездки в Англию обостряется интерес Шинкеля к готике, в духе которой он строит Вердерскую церковь (1825-1828), замки Курник и Бабельсберг, близ Потсдама, ратуши в Циттау, берлинские дворцы принца прусского на Парижской площади, дворец графа Редерна и памятник на Крейцберге. В последнее десятилетие в творчестве Шинкеля наступает перелом. Именно с этим периодом творчества связан культ Шинкеля в среде архитекторов Немецкого Веркбунда. Требования жизни приводят его к проектам нового типа, связывающим творчество великого зодчего с рационалистическими тенденциями архитектуры эпохи модерна. Подобными чертами отмечены некоторые произведения Шинкеля, созданные им после поездки в Англию, где на него произвели большое впечатление фабричные здания, построенные из красного кирпича, лишенные всяких архитектурных деталей. Восприятие Шинкелем этих утилитарных построек было чисто эстетическим; его привлекли простота и ясность формы этих сооружений. Отказываясь от стилизации под готику и классической системы, он создает проекты магазина и библиотеки, строит здание строительной академии в Берлине (1831-1835). Ее гладкие кирпичные стены, расчлененные небольшими выступами, украшенные изразцовыми орнаментами, предвосхищали постройки новейшего периода. Шинкель положил начало «кирпичному стилю», распространившемуся в архитектуре большинства европейских стран. Архитекторы, позже строившие здания с фасадами из красного кирпича, не всегда придерживались тех лапидарных форм, которые были завещаны Шинкелем. Однако эстетика простоты, единообразия ритмического членения фасадов,которую Шинкель сумел увидеть в промышленных зданиях Англии и воспроизвести в своих постройках, сохранила влияние в европейской архитектуре второй половины XIX века, особенно в архитектуре Германии. Созданные Шинкелем эскизы фресок, написанных после его смерти под руководством Корнелиуса в Берлинском музее, равно как и ряд его ландшафтных картин и рисунков, доказывают, что он мог бы быть первоклассным мастером живописи, если бы имел достаточно времени основательно изучить ее и специально заниматься ею. Берлинские театры были обязаны ему не только многими написанными по его эскизам и под его надзором красивыми декорациями, но и основанием целой школы искусных декораторов, из которых особенно прославился К. Гропиус (младший). Немаловажную пользу принесли архитектуре и художественной промышленности изданные Шинкелем увражи. Лоде в 1835-1837 годах издал сборник созданных Шинкелем рисунков мебели. В 1839 году Шинкель стал главным директором правительственных зданий. Вскоре после того он заболел параличом мозга и, промучавшись тринадцать месяцев, умер в Берлине 9 октября 1841 года. После смерти Шинкеля многочисленные архитектурные эскизы и оконченные чертежи, рисунки всякого рода, картины и вообще графические работы мастера, какие только можно было собрать, хранились в Берлинской строительной академии. На площади перед академией была поставлена бронзовая статуя Шинкеля работы Драке.
Ореанда - поселок городского типа, расположенный в 6 км западнее Ялты, рядом с Ливадией. Ореанда является частью Большой Ялты. Название Ореанда - «скалистая», пошло от обнаженных скал у подножья поселка. Большая часть поселка находится ближе к морю - Нижняя Ореанда. Верхняя Ореанда находится выше старой дороги из Ялты в Севастополь. Проехать к Ореанде можно либо через Ливадию, либо по верхнему Севастопольскому шоссе, путь по которому очень и очень живописен. Эта курортная местность расположена между Ливадией и мысом Ай-Тодор. Своеобразный, лучший на всем Южном берегу, мягкий микроклимат. Возле моря высится Мачтовая скала, расколотая на две каменные глыбы. Между ними находится естественный грот, в котором найдены следы стоянки древнего человека. Левее Мачтовой возвышается отвесная Крестовая скала, на которой сохранились остатки древнего городища. Высоко над этими скалами вознеслись в небеса склоны горы Аи-Никола, скала Белоголовая и утес Хачла-Каясы с развалинами средневекового замка на вершине. Как и Ливадия, Ореанда была “пожалована” Екатериной II архипелажным грекам, служившим в Балаклавском батальоне. Вскоре эти земли перешли к их командиру - генералу Ф. Д. Ревелиоти, а в 1825 г. Ореанду выкупила царская фамилия. В 1843-1852 гг. для великокняжеской семьи по проекту А. И. Штакеншнейдера был выстроен дворец и заложен парк, а на возвышающихся над Ореандой скалах по распоряжению генерал-губернатора М. С. Воронцова, признанного авторитета по созданию романтической обстановки, была сооружена смотровая беседка.

На акварели 1841 года изображен дворец в Ореанде. Фасад со стороны моря. Особую выразительность и своеобразие Ореанде придает сочетание суровых скал и пышной зелени парка. Занимающий 42 га парк “Нижняя Ореанда” является памятником садово-паркового искусства. По его аллеям гуляли В. А. Жуковский, П. А. Вяземский, К. Н. Батюшков, Н. А. Некрасов, Л. Н. Толстой, А. М. Горький, И. К. Айвазовский. Побывавший в великокняжеском имении американский писатель Марк Твен пишет, что он увидел в Ореанде знаменитого защитника Севастополя генерала Э. И. Тотлебена и монархов, которые “до удивления похожи на простых смертных”. Весной 1843 г. началось строительство дворца. Воронцов постоянно следил за ходом работ, даже когда по делам службы он находился далеко за пределами Крыма. Иногда в случае финансовых затруднений на строительстве или задержки поступления средств от собственной канцелярии Ея Величества Воронцов выдавал в комитет по строительству деньги из своей канцелярии. В строительстве дворца принимали участие некоторые мастера, которые работали на строительстве Алупкинского дворца. Так, подрядчик каменотесных работ Полуэктов, который на протяжении всех лет строительства в Алупке поставлял опытных мастеров-каменотесов, из Владимира пришел в Ореанду с некоторыми своими рабочими. Столярный мастер, англичанин Вилиамс, как и в Алупке, руководил в Ореанде столярными работами. Постоянно на строительстве было занято 9-10 столяров, которые подготавливали потолочные и половые балки, оконные коробки, окна, двери, столбы и колонны для пергол, балясины для балконов и лестниц.

Во время отделочных работ кладки паркета, изготовления панелей, перил было занято 40 столяров. Для них специально было построена столярня с 4-мя жилыми комнатами и из Англии был выписан столярный инструмент. Постоянно работали на строительстве каменотесы. Даже в зимних условиях, когда из-за плохой погоды нельзя было продолжать строительство, каменотесы оставались в Ореанде. Архитектор Гунт, как руководитель строительства, ежемесячно подавал рапорты о ходе работ в императорскую канцелярию, в «Комитет, учрежденный для построения императорского дворца в Ореанде». В феврале 1845 года он сообщал: «По причине ненастной погоды работы проводили в течение месяца всего 10 дней». В своих рапортах Гунт очень подробно информировал комитет о работах в Ореанде. Вот несколько выдержек из этих сообщений: ноябрь 1844 г. - каменотесы выкладывают наружные стены чистой работы из инкерманского камня и внутренние из дикого керченского пиленого камня, стены садиков - из тесаного мрамора, в декабре - «сколько позволяла погода, продолжали ставить стропила, до сих пор поставлено 36, вставляют коробки и рамы в нижний этаж, кровельщики оканчивают приготовление и окраску железа для крыши»; март 1845 - «с южной и западной стороны крыша уже покрыта железом», «весь верхний карниз поставлен и готов к очистке, Штакеншнейдер требует разрезы для составления детальных рисунков внутренности комнат», апрель 1845 - «покрыто железом еще около 50 кв. сж. крыши, приготовляется мрамор для парадных ступеней»; май - «начата кладка лестниц с восточной стороны»; июнь - «вся крыша покрыта листовым железом»; июль - «очищены в последний раз все верхние карнизы крыши, стены, капители и архитравы. С западной стороны сделана наружная лестница из ореандского тесаного мрамора. На балконах и террасах сделаны 24 пилястры из инкерманского камня», август - «начата главная мраморная лестница с северной стороны», сентябрь - «Штакеншнейдер вносит некоторые переделки и перемены»; ноябрь - «мраморная лестница по главному входу северной стороны окончена; на карнизах крыши все украшения из инкерманского камня сделаны и поставлены»; январь 1846 - «лепщики делают капители и др. украшения для внутренней уборки», февраль-март - «каменотесы и полировщики продолжают работать мраморные колонны для открытого дворика»; апрель - «штукатурные работы II этажа»; май - «печники окончили печки в мезонине, начали строить большую печку в подвальном этаже для теплоты императорского пола...» Для строительства дворца был использован в основном местный строительный материал: инкерманский и керченский камень, мисхорский и ореандский мрамор (последний - разных оттенков: белый, светло-серый, темный, желтоватый), некоторые колонны и камины высекались из крымского красного мрамора, как пишется в документах, «крымского порфира». Только главные парадные лестницы и камины в помещениях для императрицы изготавливались из белого каррарского мрамора. Для всех южнобережных построек кирпич обычно поставлялся из Феодосии. По расчетам Гунта, для строительства необходимо было заготовить до 800 тыс. кирпичей, все они доставлялись из Феодосии. Инкерманского камня предполагалось затратить на возведение стен до 10 тыс. «совершенно гладко и чисто вытесанных» блоков. Из такого же чисто вытесанного инкерманского камня было сделано 29 пилястр и 24 колонны, а 12 колонн - из отшлифованного мрамора. Вся постройка была скреплена 8 железными связями на обоих этажах и железными штырями, укрепленными внутри стен. Большая работа при строительстве дворца была проделана по выравниванию местности. С восточной стороны площадки, которая была отведена для будущего дворца, находилась довольно высокая гора. Гунт, составляя смету на строительные работы, определил, что «всего земли в... горе кубических саженей 3,573 1/2». После обсуждений и согласований с императрицей было решено гору снести. В декабре 1844 г. Гунт направляет в Императорскую канцелярию просьбу «срыть один курган» (вторая гора была небольших размеров). Получив разрешение, он закладывает в смету расходов эти работы: «Срыть гору, находящуюся на месте новой постройки, и засыпать ею часть оврага и другие места на восточном, южном и западном фасадах дворца, где будет нужно по усмотрению строителя...» Большое количество чернорабочих в течение года постепенно срывали эту гору. С конца 1847 г. работы по сооружению дворца были временно прекращены. В ноябре 1848 г. из Министерства Императорского Двора М.С. Воронцову, как ответственному за строительство дворца, было прислано отношение, в котором говорилось: «Государь император с соизволения Ея Величества Высочайше повелеть изволил: командировать ныне же архитектора Штакеншнейдера с двумя помощниками в Ореанду для подробного осмотра всех произведенных построек и состояния смет на окончательную отделку дворца и меблирования оного, а равно и на устройство сада и постройку конюшен; составить соображение о потребности для дворца посуды - кухонной, столовой, фаянсовой, прочей, расхожей, стеклянной, также хорошей и расхожей, о числе люстр, керосиновых ламп и фонарей для освещения комнат дворца, должностных и конюшен, а равно и о числе служителей, необходимых для содержания в должном порядке дворца и сада». В 1849 г. работы по строительству дворца были возобновлены, и руководить ими было поручено первому архитектору Южного берега Крыма К.И. Эшлиману. В 1852 г. строительство дворца было завершено. Он обошелся в полмиллиона рублей и стал одним из лучших творений А.И. Штакеншнейдера. С дороги, расположенной над имением, он казался «волшебным замком», так его воспринимали современники. Он действительно на фоне суровых скал и темной растительности смотрелся легким и воздушным благодаря белизне инкерманского камня, открытым галереям и балконам, живописному завершению крыши. Выдержанный в стиле итальянского Ренессанса, он отличался строгостью пропорций, четким ритмом колонн, пилястр, оконных проемов, поэтажных членений. Портики, украшенные кариатидами, большое количество акротериев, декоративных ваз, пышных капителей коринфского ордера и карнизы «самой лучшей отделки с литыми украшениями» придавали дворцу нарядность и праздничность. Все это завершалось торжественным звучанием беломраморных лестниц, ведущих к фасадам дворца. В каждом дворце всегда бывали свои особые художественно оформленные интерьеры, которые составляли «достопримечательность здания». Так и в Ореанде центром и композиционно-планировочным и художественно-декоративным стал внутренний дворик. Судя по описаниям, сохранившимся в архивных документах, он был великолепно решен в цвете: стены его и потолок «были расписаны во вкусе помпеевском». Можно представить себе, как с этой красивой росписью гармонировали 12 колонн красноватого крымского мрамора. Посредине находился фонтан с бассейном и вазой темно-серого ореандского мрамора на пьедестале такого же, но желтого мрамора. Пол был выложен белыми и серыми плитами итальянского мрамора, 4-ре темные мраморные дорожки вели к фонтану. Оригинально был решен так называемый виноградный сад, который примыкал к восточному фасаду дворца и перголе. Он весь был оформлен мрамором: в стену был вмонтирован фонтан из белого каррарского мрамора с бассейном и чашами в стиле Бахчисарайского фонтана (одна из самых ранних реплик этого фонтана на Южном берегу). Колонны, окружавшие этот сад, были высечены из ореандского светлого мрамора, а пять полированных ваз, два круглых столика и двойная скамейка отличались белизной. Великолепно были оформлены парадные залы первого этажа: большой зал (в старых документах он называется Зало) был оформлен в стиле Людовика XVI (классицизм). Кессонированный с позолотой потолок, два камина красного крымского мрамора, строгое решение стен. Позже для этого зала петербургскому фабриканту мебели А. Васмуту, который изготавливал мебель для Оренадского дворца, будет заказано 50 предметов мебели также в стиле Людовика XVI. По контрасту с этим строгим залом будуар был отделан в легком, игривом стиле Пампадур (рококо). Здесь камин был из белого каррарского мрамора резной работы. Стены, затянутые белой шелковой штафной тканью, оттенялись вызолоченным багетом. Другие большие комнаты первого этажа - передняя, кабинет, гостиная, столовая, спальня также отличались красивым декоративным оформлением: здесь были камины белого итальянского и красного крымского мрамора, панели из орехового дерева, шведские печи из мрамора, позолота в отделке, полы наборного дерева из дуба, ореха, клена, дверные ручки - «бронзовые золоченые с хрустальными цветными шарами» и другие элементы декора. Помимо главных парадных комнат, на первом этаже еще размещались две камерюнгферские, 3 комнаты для свиты, дежурная, лакейская, комната для прислуги. На втором этаже находились два кабинета, гостиная, 15 небольших комнат, две камердинерские, ванные; на антресоли - гардероб Ея Величества и «отделение для жительства комнатных девушек». В комнатах дворца было установлено 8 больших и 12 среднего размеров каминов из белого каррарского мрамора и «крымского порфира», полы балконов и галерей были выложены цветными плитами. Это был первый на Южном берегу царский дворец. И по своим красивым архитектурным формам, и по великолепно выполненному декоративному оформлению интерьеров, он действительно был царским - все было на самом высоком художественном уровне. В одном из путеводителей 1870-х гг. можно было прочитать: «Осматривая дворец, обращайте внимание - на внутренний дворик и павильон в помпейском вкусе с превосходными колонами из крымского мрамора, на прекрасные кариатиды, поддерживающие балконы, обращенные к морю, на мраморную лестницу, ведущую на второй этаж... В Ореанде все заслуживает внимания и подробного обозрения». Одновременно с возведением дворца обустраивалось все имение. В апреле 1849 г. Штакеншнейдером была представлена Департаменту уделов смета, дополнительная к смете, составленной Гунтом в сентябре 1845 г. На работы, которые должны были быть выполнены сверх предусмотренных Гунтом, планировалось израсходовать 16896 рублей серебром. Прежде всего необходимо было переделать весь цоколь дворца, инкерманский камень заменить ореандским мрамором, переделать главную лестницу, также выложить ее из ореандского мрамора, из инкерманского камня (из цельных кусков), выточить 61 столб для пергол и 12 из ореандского мрамора, купить в Константинополе фонтан «таким родом, как в Бахчисарае», из «алупкинского камня» сделать вазу и чашу, «чисто полированные», выложить 17 голландских печей и ряд других работ. Кроме отделочных работ во дворце и некоторых переделок, по рекомендациям Штакеншнейдера с конца 1849 года проводилось строительство кухни, конюшни и каретных сараев с 4 жилыми домами, перестраивался императорский домик. На все эти постройки предлагалось «собрать с гор в окрестностях Ореанды ореандский камень» - для фундаментов стен. Штакеншнейдер предложил не делать кухню в подвальном помещении дворца, как было предусмотрено проектом, а здание кухни с пекарней сделать с северной стороны, примерно в 20 саженях от дворца. Кухню расположить так, чтобы она была окружена большими деревьями. От кухни предлагалось сделать переход в подвал дворца под северною перголою для служителей с «тем, чтобы сохранить вокруг дворца совершенную чистоту». В подвале дворца предполагалось устроить легкую кофешенскую, мундшенскую и кондитерскую. Из белого инкерманского камня был выстроен двухэтажный дом для служащих и ряд других служебных и хозяйственных построек. В это же время перестраивается небольшой, в 5 комнат домик, получивший название императорского, т.к. был поставлен на том месте, где находился татарский дом, в котором отдыхал Император Александр I во время своего посещения Ореанды. Судя по чертежу, хранящемуся в Российском Государственном историческом архиве Санкт-Петербурга (РГИА), вначале хотели сохранить этот татарский дом, взяв его под своеобразный колпак, но затем был построен «императорский домик», возможно, на фундаменте старого (1825 г.). В РГИА хранится целый ряд проектов для Ореанды, по которым можно узнать о некоторых постройках в имении. Почти все проекты являются копиями с чертежей Штакеншнейдера; подписями Эшлимана и «архитекторского помощника» Верта подтверждается верность подлинникам. Рассматривая эти чертежи, убеждаешься в том, что в Ореанде не предполагалось большой хозяйственной деятельности. Все постройки были рассчитаны только на обеспечение повседневных работ по поддержанию в должном порядке имения. В сохранившихся чертежах, гравюрах XIX века с изображением Ореанды, в описаниях имения не содержится упоминания о каких-либо других значительных постройках. В планах отмечены только мастерская и винподвал. Въезд в имение с проезжей дороги Ялта - Симеиз был оформлен белым фонтаном. Его формы соответствовали общему архитектурному облику дворца и вместе с ротондой стали главными приметами императорского имения. В имении большое внимание уделялось развитию виноградарства и виноделия. При покупке Ореанды под виноградником было занята 1 десятина 1000 саженей, в 1838 г. насчитывалось 15 тысяч кустов винограда. На 24 октября 1850 г. в ореандском винограднике, занимавшем площадь около 2-х десятин, было уже 19185 кустов винограда, из них 12735 кустов белых сортов (Треминер - 3,5 тыс. кустов, Рислинг - около 7 тыс., Мускат-блан, Мускат Венгерский, Мускат Александрийский, Доломино, Рулен-дер, Кокур, Сидита, Шасла-доре, Изабелла, Мускат руже, Мускат виолет, Шасла розе, Менье-наар, Армбруст, Бордо). На арендуемой имением соседней даче Дибича - 24144 куста (белых сортов 15257, красных - 1597). Кроме этого на винограднике прежней татарской посады сохранялось 7290 кустов. Всего в этих виноградниках было 43329 кустов. В это же время в погребах Ореанды хранилось 1096 ведер 6 квар. белого вина и 300 ведер 1 кв. - красного. Белые сорта - Педрохименес (урожая 1848 и 1849-1850 гг.), Рислинг, Сотерн, Опорито, Кокур, Траминер, Мускат, Рулендер (урожая 1849 и 1850 гг.), Мускат росе и Вантик (урожая 1850 г.). Красные сорта: Пино фран, (1848, 1849, 1850 г.) и Пино Флери (1849 и 1850 г.). Вино в основном оставлялось для нужд имения, в продажу поступало мало. Так, в 1851 г. доход от продажи вина составил всего 95 руб. 20 коп. (по 2 руб. за ведро). Во время Крымской войны 1854-1856 гг. императрица пожертвовала вино из своих ореандских подвалов для раненых и больных офицеров в Севастополе. 13 января 1855 г. из собственной Его Величества конторы было сообщено главному смотрителю Ореандского имения С. Козьмину: «Ея Величество изволила приказать, дабы по примеру Графа Потоцкого все вино, имеющееся в Ореанде, кроме запаса для служителей, было отправлено в Севастополь для офицеров и сдано там, кому приказано будет от Их Императорских Высочеств Великих князей (Николая и Михаила Николаевичей). Отправление оного вина произвести за счет Государыни Императрицы». В Ореандском имении развиваются фруктовые сады, в 50-х годах они занимали уже более 2-х десятин, создается школа фруктовых деревьев; строится новая большая и светлая оранжерея («консерватория», как ее называли в то время). По описи садов на 24 октября 1850 г. в них находилось: яблонь -173, груш - 136, черешен - 25, вишен -13, слив -15, абрикосов -12, персиков - 14, инжира, винной ягоды - 12, сладких каштанов - 10, олив -12, крыжовника - 85, смородины - 125. Как отмечал садовник Фридрих Деннерт, большая часть деревьев - плодоносящая. Небольшая роща грецких орехов (92 дерева) и оливковая роща (100 деревьев) постоянно пополнялись новыми посадками. В оранжерее находились разнообразные тепличные растения - 72 наименования и 500 георгинов. Так же, как и виноград, фрукты не составляли статью дохода имения. В 1882 году дворец сгорел. Спустя три года после пожара из камня дворца возвели небольшую церковь. Она была украшена богатой мозаикой работы венецианского мастера Антонио Сальвиати и упоминается А. П. Чеховым в рассказе “Дама с собачкой”. В 1948 г. на месте развалин старого дворца по проекту архитектора М. Я. Гинзбурга сооружен санаторий “Нижняя Ореанда”. В нем в разное время отдыхали И. В. Курчатов, С. П. Королев, Л. М. Леонов, С. Я. Маршак, К. М. Симонов, Поль Робсон, Херлуф Бидструп, Микис Теодоракис. Ливадийский дворец и Ореанда связаны пешеходной дорожкой, которая называется Царской либо Солнечной. Она была проложена в 1861 году. Одно из названий пришло из времен, когда тут часто гостили члены династии Романовых, они часто путешествовали из Дворца в Ореанду. Она была проложена для верховых прогулок между двумя резиденциями, принадлежавшими августейшей фамилии. Говорят, что по этой тропе хаживал граф Л. Н. Толстой. Еще одно название тропы Горизонтальная, она проложена так, чтобы на всем ее протяжении не было крутых подъемов или спусков. Тропа проведет вас мимо белой ротонды над санаторием “Нижняя Ореанда”, вы пройдете возле Крестовой горы, обогнете виноградники, пересечете дорогу на Ай-Никола, где она соединяется с тропой Курчатова, проложенной между Ореандовским парком и вершиной Аи-Никола. Далее тропа приведет вас на мыс Ай-Тодор и Гаспру. Тропа была расширена, реконструирована и дополнительно благоустроена. Установлена дренажная система, подпорные стены, для предотвращения оползней, проложены ливнестоки, осуществлено выравнивание песком на всей протяженности тропы. Дополнительно были установлены декоративные и сюжетные скульптуры, скамейки и места для отдыха, высажены экзотические деревья вдоль тропы. Природные условия сформировали в этих местах совершенно уникальный климат. Он соответствует приморскому средиземноморскому типу. Сочетание субтропической растительности с близостью моря и защищенность побережья грядой Крымских гор создают здесь устойчивые погодные условия, к которым организм адаптируется легко и быстро. Сюда не проникают холодные материковые ветры. Среднегодовая температура воздуха +13° С.